Песни для Таны

На снегу – тень ветвей

в голосе твоем – покой

Из руин долгих дней,

из густой воды, стекла

соткан взгляд -

хрупкий взгляд

Вечер мой,

твои глаза -

плач тоскующих вершин

зимних сумерек огонь

Пробудись,

забудь о нас,

Вечер мой.

***

Дом. Женщина в доме.

Зеркало. Капли воды.

Неумолимо холодное время

молча стирает следы

Мокрый песок. Неизбежные птицы.

Йод. Чешуя мертвых рыб.

Где-то в водорослях синих

Сердца кусочек притих

***

Ребенок шевельнулся

Плачет дочь

Зовет меня

И ветер за стеклом

холодную раскачивает ночь,

играет с нею

словно с лепестком

засушенных в тяжелых словарях

лесных цветов

Приходит Рождество

Все в хрустале

в огне

в колоколах

В руках его – небесное весло

В сияющей надзвездной тишине -

короткий мир,

блаженные три дня

Рассказываю сказки

Дочь не спит

И Тана у икон… совсем одна…

***

Свернулось козье молоко

Цветы граната истекают соком

И на лозе пурпурное вино

разбавлено водой смиренным Богом

Земля тепла

Забылась в легком сне

как будто спасена

и неизменны

движенья рук

в палящей пустоте

и сердца стук сквозь каменные стены.

***

Мед почернел в прозрачной банке

Я комнату закрыл и вышел прочь

И на песке у озера темнеют замки,

что вылеплены маленькой рукой…

Химеры спят. Мокры колокола.

Печальная часовня в синем свете.

Густой туман тяжелые мазки

кладет на холст

Блаженные как дети

мои стихи

Недобрая молва

скользнула

по тревожному лицу

На сердце Иудейская война

И руки тянутся к забытому греху

А после – долгий труд

как в забытьи

слова о главном – несколько молитв

И мед на пальцах – сладкая роса

словно янтарь

на шее у блудниц.

***

Перо из тростника в прозрачных пальцах

Слегка дрожит.

Ласкает руки сон.

Тяжелый день в сиреневом наряде

Уснул в объятьях бесконечных крон.

***

Вот красный шелк

на обнаженном теле

Тяжелая парча у крепких ног

Чего желать?

Скупых прикосновений

холодных глаз

или уставших рук?

***

Пораженный твоей наготой

Является день

Переполненный вздохами моря

Ледяной белизной и снегами.

Прижимается крепко к твоим волосам,

непостижимым, трепетно пряным.

Тонет в холоде огненных глаз

Тихо стонет в камнях,

ожидая сестру свою – ночь,

хозяйку молчанья и звезд

обжигающих, пьяных.

***

Все ближе и ближе к молчанью

Я вновь возвращаюсь к огню

славянских молитв и преданий

Я – холст на февральском ветру

Я – плеть из боснийского неба

слепая, горячая медь

И тень зачерствевшего хлеба,

упавшая в гибкую сеть.

***

Поле ржаное

Зерна растерла в ладонях

и улыбнулась

Июня последние дни.

***

Ночь у воды

и странный поцелуй:

друг детства необычно нежен

Спят острова

Ни страсть и ни любовь

твое скупое сердце не утешат

Ни суета, ни ложь

и ни покой -

Бесцветный опыт в медном поцелуе,

А утром – пустота

Речной прибой

соломинкой иероглифы рисует.

***

Дни нам даны для славы,

чтобы рождать героев -

великих в смиренье

и сильных

пламенным сердцем и волей

Ночи даны для молитвы-

легкой и непорочной

(руки увиты цветами

травою упругой и сочной)

Вечер – для детских игр

для размышления и чая

Пахнет душицей, кипреем

Меряет время свечами,

Держит весы из тонких

нитей закатного солнца

И на груди хрустальной

Оберег – чистая бронза.

***

Спящий в дупле одинокого дуба

Обласканный летним теплом

Нашедший свое утешенье

в созерцанье воды и икон…

Над клевером пчелы кружатся

Медвежонок спросонья урчит,

царапает влажную землю

Эхо проснулось

Утро не спит.

Дочь моя пахнет ребенком

вкусной и сладкой едой

Умытый грозою и ветром,

Проснись,

нам пора за водой

По глиняной, узкой тропинке

втроем побежим

У реки

Бездонное сердце

и руки

как отблеск небесной сохи

***

Сломанный нож

Кем-то брошен на скользкой дороге

Размышляю

Поднять или нет

***

Арабской вязью ночь

писала книгу

о самом сокровенном и святом

В одеждах из египетского шелка

она входила робко в отчий дом

У очага садилась

и молчала

о нас

о детях

и о Судном дне

Чертополох сухой

в руках держала

узоры рисовала на стекле,

А утром исчезала

в лунном свете,

оставив на пороге мягкий воск

и тень волос на глиняном кувшине

и на спине – следы от острых розг.

***

Чуткие пальцы нащупали

узелки

на изношенных четках

Голос забытый, испуганный

лег незаметно и кротко

на почерневшие камешки

в мокром песке у моря

Сяду я тихо с краюшку

между молитвой и горем

Между любовью и радостью

сяду

На ручках – дитятко

Первенца укачаю

песнею ослепительной

И белоснежными нитями

вышью кресты на вороте

Детская распашоночка

вся в серебре да золоте.

Кашей сосновой вскормленный

теплым дождем напоенный

я полечу над водами

крепко и ладно скроенный

Волосы ветром спутаны

Роем пчелиным обласканы

Сердце из звезд и севера

снова согрето сказками.

Снится мне хлеб на паперти,

Небо раскрашено вереском

Охрою золотистою

Злой киноварью и семенем

Зелье разбавлено горькое -

ночью пригублено

выпито

Невод, разорванный радугой,

души укрыл от погибели.

***

Рыбаки опьянели от крепкого ветра

Сонные губы. Туман.

Пряный закат на соломенных крышах

Пепел касается ран

Мокрые сети из темного шелка

спят на холодном песке

Хрупкие тени ожили

в сине-зеленой воде.

***

Уронили крапивное семя

в землю почти непорочную

Выросли жгучие стебли

твердые, теплые, прочные

Жарким серпом их срезали

Размололи на каменной мельнице

Ночью смешали с клевером

Хлеб замесили бездельницы.

Солнце – блаженная старица

в тесто подлила горечи

Песни слагали вечные

Только работа не спорится

Лопнул кувшин от старости

Печь покосилась

Талые

Руки

Под лаской бережной