Песни Кавриса

Каврис отрицательно покачал головой:

— Нет. Ты недавно поступил?

— Ага.

— А я смогу?

— Не знаю. Это от тебя зависит. Комиссию прошел?

— Нет еще.

— Без комиссии не принимают.

— А у вас все ребята такие высокие?

— Нет. Есть и с тебя ростом. Важно здоровье.

— Я совсем здоров! — ответил Каврис вслед удалявшейся колонне.

Тут как раз вызвали и его.

В кабинете сидели женщины в белых халатах.

— Снимай рубашку, — сказала одна из них, у которой в руке была деревянная трубочка, похожая на воронку.

Когда конец трубочки коснулся его ключиц, мальчик поежился.

— Дыши, — приказала врач, — глубже… Так. Хорошо. А теперь открой рот… Можешь одеваться!

Моя руки над умывальником, стоящим за ширмой, женщина-врач, осматривавшая Кавриса, недовольно хмурилась.

«Не примут! — молнией пронеслась мысль. — Так я и знал! Во всем нет мне удачи». Каврис чуть было не разрыдался, но, вспомнив, где находится, он сказал сиплым от волнения голосом:

— Я хочу учиться. Мне нельзя не поступить.

— Почему? Где твои родители? — смягчилась строгая женщина.

— У меня никого нет.

— Как же так? Почему тебя в детдом не отправили?

Каврис решил не отвечать на вопрос — ему и в аале в свое время надоели с этими расспросами, — он только упрямо повторил:

— И все-таки я совсем здоровый.

— Конечно, — согласилась врач. — Вот приедешь через два года — примем обязательно.

«Надо еще эти два года прожить… Вам хорошо рассуждать!» — мысленно упрекнул Каврис комиссию.

Из кабинета мальчик вышел расстроенный и на вопросы аальских только махнул рукой: мол, невезучий — и все тут!

Глава девятая

Каврис шагал. Он шагал терпеливо и упрямо. Шагал навстречу холодному дождливому вечеру по шоссе, где теперь редко ходили машины. Шагал весь день, так и не встретив ни одной машины, ни конного, ни пешего. Он уже сутки ничего не ел. От голода сводило живот, от холода ломило ноги. Сапоги пришлось снять в самом начале пути — натер пятки.

Мальчика мучила жажда. По дороге не попадалось ни ручейка, ни малого озерца, ни речки.

К утру дождь утих, но поднявшееся на чистом небе солнце светило уже на просохшую землю. Ровная, без единой ложбинки, степь впитала в себя всю дождевую влагу.

Теперь каждый шаг уносил силы. Если бы это были горы, Каврис нашел бы саранку или кандык, у которых такие сочные и сладкие луковицы.

Суслики то и дело высовывались из норок, — казалось, они дразнили голодного: «Чых-чах, не поймаешь!» Каврис пулял в них камешками и злился: «Ух, я вас! Была бы сейчас здесь Халтарах, она бы показала!..»

Мальчик шагал стиснув зубы, уже не надеясь ни на попутную автомашину, ни на попутную телегу.

Однажды все-таки надежда на помощь появилась: за спиной неожиданно раздался гул мотора. Каврис сел на обочину и стал ждать. Но, обдав измученного путника густой пылью, машина промчалась дальше.

Нестерпимо болели суставы. Каврис хотел встать с обочины, но покачнулся, как деревцо от сильного порыва ветра. В глазах потемнело.

«Как же могут двигаться раненые на фронте? Им ведь еще труднее под пулями и снарядами… Иди и ты, не поддавайся усталости!»

Сравнение с солдатами придало мальчику сил, он поднялся, сошел с шоссе и заковылял к чернеющему вдали лесу, где обычно бывают чистоводная река и луга со съедобными растениями. Внимательным взглядом он искал цветок саранки, таежной лилии. Сами собой слагались стихи, хотя и устал, — по привычке:

Оранжевая шапочка
С кисточкой на макушке —
Это ты, цветок саранки.
Растешь в лесистых горах,
А под ножкой прячешь саранку,
Белую сочную луковицу,
По вкусу она с картошкой схожа.

Прихрамывая, он с трудом добрался до леса. Родная река Абакан встретила обессиленного мальчика прохладной и вкусной водой. Он припал к ней, как голодный ребенок к материнской груди…

Между тем, будто дразнясь, почти рядом с его ртом вынырнула крохотная рыбешка, плеснула в лицо росистой капелькой. Если бы смог, проглотил живьем! Но разве поймаешь голыми руками верткую рыбку, хотя бы тебя и называли «хозяином рыб»! Прославленный на весь аал рыбак Каврис только вздохнул.

Напившись вволю, он поднялся с колен, и вдруг что-то упало сверху, ударилось об воду, как большой камень.

Это был не камень, а орел-рыболов. Он бросил в глубину свою меткую острогу и тут же взмыл вверх, махая длинными крыльями. В орлином клюве болталась крупная серебряная рыба. Неужели он проглотит ее целиком, не оставив Каврису даже кусочка!

Мальчик крикнул изо всех сил: «А-а, у-у!» Орел, словно догадавшись, о чем его просят, выронил добычу.

Оглушенную падением рыбу понесло по реке, как щепку. Орел снова упал вниз, но Каврис отпугнул его.

Когда птица улетела, он прыгнул в воду и поплыл. Рыба безжизненно качалась на волне. Мальчик чуть было не схватил ее, но она неожиданно выскользнула из пальцев, резко ударила по воде плавниками и ушла в глубину.

Ах, какая неудача! Течение несло Кавриса на середину, где ноги уже не доставали дна. Хорошо еще, что он умел плавать!