Песни китов

— Меня затрясет?!

Севка внезапно вспотел: вот он, звездный час! Он никогда не говорил Лорке о своей способности не чувствовать тока. Иначе говоря, он мог запросто браться за оголенный проводник; вот только как это доказать?

— А пойдем в подвал? Там лампочка битая есть, так я за усики руками возьмусь — и ничего не будет!

Лорка устремила на него зеленые глазищи.

— За усики, значит… — ответила после паузы. — Ладно, пойдем!

Пока Лорка отводила Грету домой, Севка сбегал за фонариком. Дожидаясь подружку, он едва не приплясывал в предвкушении победы. Неделю назад сам разбил эту лампочку, после чего долго разглядывал поблескивающие в свете фонаря тонкие стальные усики. Безобидные с виду, они несли в себе страшную энергию, которая обычного человека могла ударить или вовсе убить. Папаша как-то рассказывал про убитого током на заводе, говорил: мужик прямо почернел, схватившись за провод в триста восемьдесят вольт! Тут было всего (всего?!) двести двадцать, и Севка таки рискнул. Взялся за усики, ожидая трясучки, — а почувствовал лишь легкое пощипывание: так щипало язык, когда пробовал лепестки батарейки. Ощущение было даже приятным, поэтому Севка не сразу отпустил электроды, словно хотел зарядиться от сети. Конечно, узнай про эти «эксперименты» Рогов-старший, Севке надрали бы задницу. Другой вопрос: кто доложит? Севка не станет во вред себе языком чесать, а Лорка будет помалкивать.

Самая симпатичная во дворе, да и в школе, Лорка мало общалась с другими девчонками. То в школьном живом уголке сидит, то на балете своем скачет, то с Севкой приключений ищет, как нормальный пацан. Когда-то она и воспринималась пацаном, который даже в платье полезет с тобой через забор. Но в последнее время Севка все больше начинал чувствовать разницу. У пацанов не было бугорков, требующих сокрытия; и того, о чем нередко вспоминали взрослые в базарах за картами, тоже не было. Название этого потаенного места звенело, отдаваясь в мозгу ударом железной палки по рельсе. Иногда в это место кого-то посылали (и сам Севка, случалось, посылал), но почему требовалось туда посылать — оставалось загадкой.

Лорка выскочила во двор в спортивных штанах, еще больше похожая на пацана. Короткое «пошли!» подхлестнуло будущего триумфатора, и тот быстро пошагал вперед. Вход в подвал располагался в угловом подъезде пятиэтажной хрущевской панельки. Взрослые думали, что дверь закрыта на висячий замок, но подростки знали: тот болтается на одной петле, а ключ давно потерян.

В первом отсеке подземелья стоял картежный стол — за ним сиживали зимой или в осеннюю непогоду, играли в «буру» и в «секу». Тут всегда горела лампочка, разбил же Севка другую, висевшую в тупичке, куда и затащил Лорку. Он высветил свисающий с бетонного потолка шнур с черным патроном.

— Видишь, блестят?

Из патрона торчала стекляшка с двумя тоненькими стальными проволочками.

— Сейчас я за них возьмусь, и…

Сделав шаг, он остановился. А вдруг способности пропали, и он почернеет, как мужик на заводе? Севка утер выступивший на лбу пот, оглянулся на Лорку.

— Фонарик подержи, что ли…

Он протянул руки вперед, чувствуя, как дрожат пальцы. Осторожно взялся за холодный металл, чтобы через секунду убедиться: все нормально. Электричество струилось через его тело, приятно покалывая внутренности. Он победно оглянулся, но темнота скрывала Лоркино лицо, на котором, по идее, должно было отразиться восхищение. Смотри, Лорка, что я могу! Твоего очкарика с книжками давно убило бы, в лучшем случае сопли бы размазывал, дуя на обгорелую ладонь. Я же повелеваю электричеством, оно для меня родное, как для остальных — кровь, струящаяся по жилам! Он так явственно представил Женьку Мятлина, сидящего в углу и скулящего после удара током, что не расслышал Лоркину реплику.

— Что ты сказала?

— Я говорю: твоя лампочка, может, и не включена!

Ошарашенный, Севка отпустил усики.

— Не включена?! Да я сейчас…

Он отобрал фонарик, направил луч в угол. Ага, железка! Схватив что-то похожее на ржавый велосипедный руль, он шваркнул им по электродам, осветив подвальный тупичок снопом искр.

— Убедилась?!

Железка улетела обратно, а Севка еще раз схватился за проволочки. Он представил себя большим конденсатором, который напитывается электричеством. Заряд становится все мощнее, и если так пойдет, ему, пожалуй, и не понадобится палка с проводами — он сам будет шибать током и наглых собак, и оборзевших людей. Ка-ак шарахнет — сразу глаза на лоб!

Внезапно он почувствовал, как в спину уперлись два бугорка, а возле щеки послышалось ее дыхание. Почему-то она прижалась к нему всем телом, даже руками обхватила. Стало зябко? Или захотелось танцевать парой? Мысль была дурацкой — как танцевать, если стоишь спиной?! Он застыл, боясь пошевелиться и чувствуя, как щеки заливает жар. Бугорки жгли спину, гибкое теплое тело прилипло к нему, и вновь обретенное свойство медленно, но верно начало улетучиваться. Никакой он не конденсатор, так, перегоревшая лампа от приемника…

— Отодвинься… — хрипло проговорил он. — Ток передается: если одного трясет, то другого тоже.