Песни мертвого сновидца. Тератограф

Если вы подыграете мне немного, я постараюсь обосновать выдвинутое мною предположение. Ужас — не ужас, если только он не ваш собственный, если только он не знаком вам лично. Возможно, вы не сумеете показать его исключительно глубоко, но именно так начинается создание подлинного хоррора. А истинный он, потому что исповедующийся рассказчик всегда хочет что-то сбросить с души, и пока излагает историю, мучается под грузом своего кошмарного бремени. С моей точки зрения, нет ничего более очевидного. Правда, пожалуй, в идеале рассказчик и сам должен быть писателем ужасов, если не по профессии, то по характеру. И это столь же очевидно. И так будет лучше. Но как применить исповедальную технику к рассказу, с которым мы работаем? Его герой — не писатель ужасов, по крайней мере, я его таким не вижу. Нам явно придется внести некоторые поправки.

Как читатель мог заметить, Натана можно изменить в соответствии с разными литературными стилями. В одном он может склоняться к нормальности, в другом — к аномальности. Его можно трансформировать из реалистической личности в экспериментальную абстракцию. Он может играть любое количество человеческих и нечеловеческих ролей, представляя практически все, что захочет писатель. Но когда я впервые придумал его и его незавидную судьбу, я хотел, чтобы он воплощал мою реальную жизнь. Ибо под маской псевдонима, под Джеральдом Карлоффом Риггерсом скрываюсь я — не кто иной, как Натан Джереми Стейн.

Потому не будет слишком надуманным, если Натан станет писателем ужасов, который желает рассказать путем художественной литературы о кошмарных превратностях собственного опыта. Возможно, он мечтает о достижении готической славы, создавая тексты ни много ни мало волшебные, вечные, а дальше вы и сами знаете. Он — страстный потребитель аномального и иррационального: искатель призрачных рынков, посетитель распродаж нереальности, завсегдатай барахолок в глубочайших подвалах неизведанного. И каким-то образом он смог раздобыть свою мечту об ужасе, даже не поняв, что купил или чего ему это стоило. Как и другой Натан, этот в конце концов выяснил, что он приобрел далеко не то, на что рассчитывал, — кота в мешке, а не красивую пару брюк.

О чем я? Сейчас объясню.

В исповедальной версии рассказа о Натане у главного героя должна быть некая ужасная тайна, о которой он расскажет, нечто, что опишет его как упертого фанатика всего устрашающего, фантастического и бесчеловечного. Решение очевидно. Натан поведает о том, как глубоко погрузился в аберрации УЖАСА. С тех пор как себя помнит, а может, еще раньше, он испытывал страсть к сверхъестественному. Другими словами, Натан — ни нормальный парень, ни реальный.

Как и в предыдущих вариантах, переломной точкой в биографии Натана как человека (или творения) ужаса стал неудавшийся роман с Лорной Макфикель. В других версиях рассказа персонаж, известный под этим именем, это особа переменной значимости: нашему влюбленному она кажется то сверхреальной, то суперидеальной. Исповедальный «Романс мертвеца» тем не менее дает ей новую личность — непосредственно самой Лорны Макфикель, которая живет напротив меня в готическом замке небоскреба с двумя башнями, сотами квартир и коридорами, выстланными новыми коврами. Но в остальном между главной героиней вымышленной истории и ее аналогом в рассказе, основанном на фактах, не так уж много разницы. Лорна из рассказа запомнит Натана как мерзопакостного типа, испортившего ей вечер, разочаровавшего ее, а реальная Лорна, нормальная Лорна чувствует себя так же, или же чувствовала, так как я сомневаюсь, что она даже думает о ком-то, кого назвала самым отвратительным существом на планете. И пусть эта гипербола сорвалась с ее уст в пылу негодования и напряжения, полагаю, ее отношение было искренним. Тем не менее я никогда не раскрою причину ее ярости — даже под пытками. Мотивация персонажей не слишком важна для этого рассказа ужасов, тем более по сравнению с событиями, которые произошли с Натаном после чересчур откровенного отказа Лорны.

Ибо теперь он понимает, что его нездоровая природа — не какой-то каприз психологии, нет, всю его жизнь им управляли сверхъестественные влияния, а он сам подчиняется лишь одной власти — власти демонических сил, которые желают вернуть в свои объятия изгнанника из бездны теней. Короче говоря, Натан никогда не был человеческим существом, не рождался таковым, и эту истину он должен принять. Трудно. И он знает, что однажды демоны придут за ним.