Песни мертвых соловьев

Снилось море. Холодное, северное. Черные волны разбиваются о каменистый берег. Водяная пыль и смрад ламинарии. Ветер пронизывает до костей. Я стою на краю обрыва и смотрю вниз. Там лодка. Утлая, с гнилыми дырявыми бортами. Покачивается под ударами волн, скребет обросшим дном по гальке. Она ждет меня. Для чего? Я не хочу спускаться туда, но ноги сами несут на берег. Скрипит ржавая уключина. Весло разворачивается, подставляя влажно блестящую рукоять. Я смотрю на ладони и вижу, как кожа сползает с них сплошной кровавой мозолью. В небе кружит стая чаек, грязных и тощих. Мерзкие падальщики. Они орут, корчась от желудочных спазмов. Так громко. Кол! Кол!..

Я открыл глаза и сел. Кошмарное видение схлынуло. Но крики не исчезли.

– Чего верещишь?

Красавчик стоял, пригнув голову, и издавал угрожающие звуки в сторону окна. Кроме них доносилось только сопение отдыхающих наемников и возня дежурных. Но скоро пробуждающийся слух начал различать еще кое-что – шорох снаружи. Еле различимый хруст сухой травы под осторожно ступающими ногами.

– Сиди здесь, – я перетащил рюкзак вместе с привязанным Красавчиком в чулан и поспешил к остальным.

Дежурящий на пару с Балаганом Гейгер потянулся к автомату, едва завидел меня в дверном проеме.

– Тс-с-с. Будите, – кивнул я на мирно посапывающих Ткача и Сиплого, повернув к выходу. – Гости у нас.

Попытавшийся было преградить мне путь Балаган замешкался, не зная, как поступить.

Я взлетел по лестнице и достал из кармана масленку.

– Эй, ты чего делаешь? – встревоженно прошептал пулеметчик, не двигаясь с места и косясь на проснувшихся товарищей.

Проигнорировав вопрос, я наскоро смазал петли с засовом, приоткрыл дверь и выглянул наружу – чисто.

– А ну вернись!

Да хер тебе. Многовато на меня одного командиров.

Я чуть высунулся из-за угла, но тут же, нырнув обратно, прижался к стене. Пальцы скользнули по хлястику кобуры и легли на рукоять кинжала. Две фигуры в подпоясанных балахонах подошли с улицы к подъезду, непринужденно срезали растяжку и шагнули внутрь. Хорошо двигаются, даже не услышал. Будь у них еще и глаза на месте, пришлось бы мне туго. Хотя проволочку-то быстро разглядели.

Я замер и, дождавшись, когда гости пройдут мимо, атаковал их со спины. Одного удалось заколоть чисто, вогнав клинок между первым шейным позвонком и основанием черепа, а вот второй, получив удар в сердце, нажал спуск. Звон тетивы и хруст раздробленного болтом кирпича показались просто оглушительными. Хорошо, что только мне.

Из-за приоткрывшейся двери подвала высунулся Балаган.

– Едрить твою!.. – оценил он результат моих усилий.

– Поднимись на площадку и держи вход, – распорядился я в нарушение субординации, а сам вышел из подъезда и направился вдоль стены направо.

Стрельба началась, когда я был возле угла. Жаждущие реванша за недавний пропиздон хранители откупорили окна подвала и тут же получили в ответку из всех стволов. Но это их не остановило.

Нападавших передо мной было шестеро – трое у ближнего окна и еще столько же метрах в пятнадцати. Те, что поодаль, чуток отошли назад, один пытался перебинтовать ногу, остальные, распластавшись по земле, держали наготове арбалеты. Обороняющихся им через глубокую узкую нишу было не достать, зато лестница, ведущая из подвала, – как на ладони.

Ближняя троица тем временем прижалась к стене. Стоящий справа от окна хранитель быстро заглянул в вентиляционное окно и, отдав арбалет соседу, взял у того что-то из рук.

Вгонять себя в раж я начал уже на бегу. Кровавая пелена опустилась, когда рука занесла кинжал для удара. А дальше… Дальше был танец. Чудесный, легкий и стремительный. Воздух будто загустел, превратился в вязкое желе. Но только не для меня. Черт подери! Не устаю поражаться этому ощущению. Если б можно было жить в нем постоянно… Я скользил меж черных фигур и видел, как глаза хранителей удивленно округляются, глядя туда, где меня уже нет, а кровь парит в воздухе алыми лентами. Клинок колол и резал, бил уже мертвые тела, не успевшие осесть наземь. Как жаль, что их всего трое, а миг блаженства столь краток.

Когда раж схлынул, последний из трех хранителей все еще был на ногах, а моя левая рука держала его правый кулак с «РГД–5». Чека вырвана, но рычаг зажат. Ноги трупа подогнулись, и я, услышав звон тетивы, опустился следом. Один болт просвистел над плечом, второй воткнулся живому щиту в затылок, вышел через глазницу и остановился, почти коснувшись моего лба нанизанным карим оком.

Давать время на перезарядку своим новым друзьям я не стал. Вырванная из мертвых пальцев граната, описав пологую дугу, ухнула в кустах, напротив дальнего вентиляционного окна. Я отшвырнул «щит» и бросился в облако земляной пыли и порохового дыма. Только бы не попасть сейчас под огонь бравых подвальных вояк.