Песни мстителя

Грубый солдат! Ты ещё не постиг,
Кому же ты служишь лакеем?
Ты сопричислился – о, не на миг! –
К подлым, к бесчестным, к злодеям.

Я тебя видел в расцвете души,
Встречал тебя вольно-красивым.
Низкий! Как пал ты! В трясине! В глуши!
Труп ты, во гробе червивом.

Кровью ты залил свой жалкий мундир!
Душою ты в пропасти тёмной.
Проклят ты. Проклят тобою весь мир.
Нечисть! Убийца наёмный!

Дева-обида

Дева Обида, Лебединые крылья,
Восплескала крылами над Доном,
Потому что Донские казаки суть духи насилья,
Их имя, что гордостью было, ныне слито, как с эхом, со стоном.

Их имя, что знаменем было лихого задора,
Уродливым сделалось знаком хлыста,
Кличем беспутного зверства, позора,
В нём душевная грязь, нищета.

Казак означал молодца удалого,
А ныне казак есть наёмный палач.
О, Дева Обида, над Доном промчи это слово,
Казацкая мать, ты над сыном продажным восплачь.

Неистовое воинство

Неистовое воинство набегов грозовых
Живёт в сознаньи прадедов, как полнозвучный стих.

Всё в рокотах, всё в молниях, в разметанностях туч,
Налёт его зиждителен, набег его певуч.

Индусы нам поведали, как Рудра, царь ветров,
Стада сгоняет пышные, средь облачных лугов.

Утонченники Мексики, средь грозовых полей,
Кветцалькоатля видели, что был Перистый Змей.

Бойцам во имя Одина в Валгалле быть дано,
Среди валькирий пиршество навек там суждено.

Вотан, с Германской музыкой, лелея слух и взор,
Со свитою проносится к уступам тёмных гор.

Славяне тоже ведали напев и громы струн,
Стрибог им веял стрелами, им гул метал Перун.

Все воинства неистовы набегов грозовых,
Славянских стран, моей страны, и всяких стран иных.

Им подражали воинства реальных слов и дел,
Напевы им звенящие Поэт не раз пропел.

О, горе! Только воинство России наших дней
Лишь подлостью прославилось наёмных палачей!

Будто бы Романовым

Ослабели Романовы. Давно их пора убрать.

Слова Костромского мужика.