Песни мстителя

Кто не верит в победу сознательных смелых Рабочих,
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берёт, на чужое довольно охочих,
Он свободу берёт, обагрённую кровью Рабочих,
Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру.»

Да, Свобода для всех, навсегда, и однако ж вот эта Свобода,
И однако ж вот эта минута – не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны Народа,
Эта Воля ухвачена с бою, и эта Свобода
Не застольная речь краснобая, не жалкий извилистый уж.

Это кровь, говорю я, посмевших и вставших Рабочих,
И теперь, кто не с ними, тот шулер, продажный и трус.
Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих
Я зову: «Старый сор.» И во имя восставших Рабочих
Вас сметут. В этом вам я, как голос Прилива, клянусь!

Страшный срок

(Москва, 13 ноября, 1905).

Он близится, безумно-страшный срок,
Зовущийся Девятым Января.
Зловещих дней растёт поток.
Свершится ль всё, что должно, в краткий срок?
Мы свергнем ли преступного Царя?
Мы правы ли, так твёрдо говоря,
Что час победы недалёк?
Быть может, в близких днях, в незримости, возник
Не светлый миг, о, нет, двойник
Девятого, такого ж, Января?

О, нет, нет, нет. Друзья, клянитесь мне.
Скажите: Все ли мы не спим?
Скажите: Точим ли ножи мы в тишине?
Скажите: Отдан ли приказ сторожевым?
Убитый часто был убит в глубоком сне.
Клянитесь же себе и мне,
Клянитесь не отдаться им,
Врагам Свободы вековым.
Пусть рой их не захватит нас
Бессильными в обманный час.
Свергать ли нам Царя? Он свергнут. Нет его.
Он – кукла, призрак, тень позора своего.
Я не о нём. Но много их,

Врагов, врагов, врагов живых,
Чья волчья пасть готова съесть
Всех тех, в ком искра Правды есть.
Не спите, братья. Жутко мне.
Не за себя, но, весь в огне,
Я говорю вам: Бойтесь Тьмы.
Враги идут. Готовы ль мы?
Подходит – Быть или не быть.
Нам надо Зверя истребить.

Позабытые строки

Я нашёл в листках забытых
Эти строки – Страшный срок –
Символ дней давно отжитых,
Жизней, мыслей, снов разбитых. –
Есмь, как был я, одинок.
Я предвидел, знал наверно
Всё, что будет – быть должно.
Дни уходят равномерно,
Я один упал на дно.
Да, я знал, но я с бойцами
Братским словом говорил,
Верил я, что их делами
Будет спугнут мрак могил,
Так хотелось жить мне снами,
Думать, будто их глазами,
Их живыми голосами
Опровергнут буду я.
Нет, сбылась тоска моя.
Те, которые твердили,
Что врагов почти что нет,
Уступили грубой силе,
И ушли… «Прощай, поэт.»
Что ж, прощайте. Я прощаюсь.
Я один упал на дно.
Но свершить я обещаюсь
То, что мне, лишь мне дано.

Где месть?