Песни на «ребрах»: Высоцкий, Северный, Пресли и другие

Как продюсер Палей имел право брать нужное ему количество дисков бесплатно. Однажды в магазин зашел итальянец американского происхождения. Он ехал в Россию и спросил про новинки. Паша по доброте душевной подарил ему сразу десять «Концертов в Торонто»: «Один — тебе, остальное — друзьям в СССР». Тот взял и в ответ на щедрый жест преподнес свое алаверды. Гость оказался богатейшим человеком, мультимиллионером Дэвидом Морро. Вскоре он инвестировал крупную сумму в создание одного из первых русскоязычных телеканалов в Нью-Йорке, а Палей стал президентом новоиспеченного холдинга.

Вообще мне везло на встречи с отзывчивыми людьми. Например, известный сегодня бизнесмен и один из первых миллионеров третьей эмиграции Сэм Кислин, державший в ту пору магазин электроники на 23-й улице, абсолютно безвозмездно предложил мне выбрать любую технику для начала раскрутки «Кисмета». Я набрал магнитофонов, копировальных машин, факсов… Так он еще дал команду, чтобы весь товар мне доставили прямо на место. «Расплатишься, когда сможешь», — сказал Сэм. И мне оставалось только благодарно пожать ему руку.

«Последний концерт» Вадима Козина

Паша Палей, лагерник со стажем, много рассказывал мне про ГУЛАГ. В одно время он сидел вместе с Вадимом Козиным, только Паша был «бугром», а «опальный Орфей» — простым зеком, работягой из его бригады. Особенно студеным зимним днем, когда заключенных привезли на работы, Вадим Алексеевич отказался выйти из машины на лютый холод. Уперся и ни в какую. Тогда «старшой» Палей применил силу: ударил Козина лопатой по спине и заставил выйти на работу. Было заметно, что тот случай гнетет его, терзает душу.

— Рудик, пойми, он бы замерз в этой машине насмерть. Только махая кайлом и можно было там выжить. Ты мне веришь?.. — пытался оправдаться Паша.

— Верю, — отвечал я.

Палей был (и есть) правильный человек. С совестью.

Мы оба очень любили песни Вадима Козина, но о его судьбе в 1980 году нам было толком ничего не известно. Преданной поклонницей таланта певца была и Анна Дмитриевна Корниенко. В далекие сороковые годы на «Кисмете» отпечатали пару его дисков на 78 оборотов, на которые поместились всего несколько композиций. А я задался целью непременно издать диск-гигант Вадима Козина — именно это я обещал Анне Дмитриевне, когда она передавала мне бизнес.

Для первой пластинки исходники отыскались с трудом. Удалось найти только старые записи довольно плохого качества, но диск я сделал. К тому моменту Анна Дмитриевна, тяжелобольная, лежала в госпитале. Никто не забуду ее благодарного взгляда, когда я протянул ей новенький альбом. Она бережно взяла его и спрятала под подушку. Каждый раз это воспоминание вызывает у меня слезы на глазах… До выхода второй пластинки моя благодетельница не дожила.

Мы сделали прекрасный диск, я назвал его «Последний концерт». Оригиналы для выпуска удалось приобрести у одного эмигранта, приехавшего в Штаты из Сочи, где он много лет держал студию звукозаписи. В хрущевскую «оттепель» Козина ненадолго отпустили с концертами на Большую землю. В одну из таких поездок, по словам обладателя пленки, в 1958 году, Вадим Алексеевич напел под аккомпанемент фоно эту программу.

Как оказалось, пластинка добралась до «магаданского затворника». В 1984 или 1985 году мне попалась на глаза советская «Литературная газета» со статьей Бориса Савченко, посвященной Козину. На фото к материалу Вадим Алексеевич держал новинку, а подпись гласила: «Благодаря этой пластинке обо мне снова вспомнили…» Меня невольно охватила гордость — приятно сознавать, что занят благим делом.

Рисунок Джона Леннона

Жуткий по накалу страстей и событий 1980 год я запомнил надолго. Трижды пришлось мне тогда писать о близких людях, ушедших в небытие, с той только разницей, что первых двух, Владимира Высоцкого и Аркадия Северного, я знал лично, а вот с третьим — Джоном Ленноном, трагически погибшим в Нью-Йорке, встречаться никогда не приходилось. Но разве факт встреч или их число может быть мерилом того чувства, которое зачастую рождается у нас в сердцах по отношению к тому или другому поэту, музыканту или композитору!

Прежде всего он был большим английским поэтом, которого в одинаковой степени волновали судьбы мира и пути его родины, будни и праздники ее сыновей и дочерей. И подтверждается это не только тем, что профессиональные ассоциации поэтов Великобритании не раз признавали Леннона лучшим поэтом года, а тексты его песен разошлись огромными тиражами по всему миру, — песни «Битлз» давно стали музыкальной классикой и, видимо, никогда не будут забыты.