Песни Невинности и Опыта

Мой спутник Ангел поспешно вскарабкался обратно на мельницу; я остался один, и видение больше не возобновлялось; но оказался я сидящим на тихом берегу реки в лунном свете, внимающим арфисту, певшему под аккомпанемент арфы вот что: «Кто никогда суждений не меняет, подобен воде стоячей и плодит гадюк рассудка».

Но поднялся я и разыскал мельницу; там обнаружил я моего Ангела, который с удивлением осведомился как это я уцелел.

Я ответил: «Всем тем, что видели, обязаны мы твоей метафизике; ибо, когда ты сбежал, оказался я сидящим на берегу реки в лунном свете внимающим арфисту. Что же, посмотрели мы мой вечный жребий — не показать ли тебе твой?» Ангел только посмеялся моему предложению; тогда силою обхватил я его и полетел на запад сквозь тьму, пока не поднялись мы выше земной тени, затем я бросился вместе с ним прямо в кипящее солнце. Здесь облачился я в белое и, вложив в длань свою тома Сведенборга, покинул сияющую страну, и миновал все планеты, вплоть до Сатурна. Здесь передохнул я, а потом устремился в пустоту меж Сатурном и неподвижными звездами.

Я сказал: «Здесь твой вечный жребий, в этом самом месте, если можно назвать это местом». Вскоре мы увидели хлев и церковь, подвел я его к алтарю, раскрыл Библию, и — о чудо! — открылось глубокое подземелье, в которое сошел я, толкая Ангела впереди себя. Вскоре мы увидели семь кирпичных домов. В один из них мы вошли; там было множество мартышек, павианов и прочих обезьян, сидевших на цепи; они скалились и рвались друг к другу, но короткие цепи не пускали их. Несмотря на это, я заметил, что временами их становилось больше — тогда сильные хватали слабых и с оскаленными рожами сначала совокуплялись с ними, а затем пожирали их, отрывая сначала одну конечность, потом другую, пока тело не становилось беспомощным обрубком. Скалясь и целуя его с притворной нежностью, они пожирали и это; и кругом видел я обгладывающих с жадностью свои собственные хвосты. Так как стояло зловоние, невыносимое нам обоим, вернулись мы на мельницу; я же прихватил с собою скелет, оказавшийся, как выяснилось, аристотелевой «Аналитикой».

Ангел сказал: «Устыдись, ты всучил мне плоды своего воображения».

Я ответил: «Мы морочим друг друга, беседа же с тобой — не что иное, как потеря времени, ибо плоды трудов твоих — все та ж „Аналитика“».

Раздор — вот истинная дружба

Сплошь и рядом вижу я, что Ангелы из тщеславия говорят о себе как о Единственно Мудрых. Делают они это с самонадеянной наглостью, проистекающей от систематических мудрствований.

Так и Сведенборг похваляется, что его сочинения суть откровение; в то время как они суть пережевывание давно известных книг.

Некий человек водил напоказ обезьяну — и будучи немногим умнее ее, возомнил о себе и почел себя семи пядей во лбу. Точно так и Сведенборг: он бичует пороки в церквях, выставляет напоказ лицемеров — да только мнит он о себе, что все суть религию чтущие, а он — единственный на земле, вырвавшийся из тенет.

Во-первых, Сведенборг не написал ничего нового. А во-вторых, он повторил всю старую ложь.

И вот почему: Сведенборг беседовал с Ангелами, которые все сплошь религию чтут, но не беседовал с Диаволами, которые все как один религию ненавидят, ибо оказался он бессильным в силу своего самомнения.

Так что сведенборговы сочинения суть свод всяческих поверхностных суждений, дополненный анализом наиболее выдающихся — и не более того.

И вот еще что: любой борзописец может состряпать из сочинений Парацельса или Якоба Беме десять тысяч томов равной ценности со сведенборговыми, а из сочинений Данте или Шекспира — бесчисленное множество.

Но, совершив сие, да не похваляется он, что знает больше учителей своих, ибо жжет он свечи на солнце.

Достопамятное видение

Однажды увидел я объятого пламенем Диавола, который предстоял Ангелу, восседавшему на облаке; и говорил Диавол: «Вот в чем служение Господу: в почитании даров его в человеках, каждого по гению его, и в любви к величайшим из них; кто клевещет и завидует им — ненавидит Бога, ибо нет никакого иного Бога».

Внимавший сему Ангел сначала посинел, затем, совладав с собою, пожелтел, наконец побелел, порозовел — и с улыбкою ответил:

«Да ты идолопоклонник! Или Бог не Един? или не явился Он в Иисусе Христе? или Иисус Христос не утвердил своих десяти заповедей? или человеки не безумны, не грешны и ничтожны?»