Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е

Итак, на излете советской эпохи обыкновенный человек в полной мере ощутил собственное несовпадение с некогда значимой идеологией и государством в целом. Связь с ближайшим социальным окружением, как было показано выше, также находилась в затяжном кризисе. Но настоящая трагедия заключалась в том, что круг отчуждения сузился до границ отдельно взятой личности. Ощущение бессмысленности существования и экзистенциального одиночества – чувства, которые прежде были прерогативой больших, не вписывающихся в систему личностей, теперь начинают испытывать самые обыкновенные, заурядные люди. Это осознание своей заурядности вместе с комплексом брошенности и обреченности становятся главными чертами в портрете лирического героя конца 1980‐х годов. Такие герои в большом количестве встречаются в кинематографе той поры, отчасти они есть в рок-музыке. Однако в рок-движении еще был очень силен мотив протеста, противоположный заурядности и направленный на преодоление разобщенности. Поэтому мир маленького человека с его житейскими проблемами, безответными влюбленностями и непреодолимым чувством потерянности в большом и чуждом мире, как ни странно, нагляднее всего запечатлела не рок-, а поп-музыка.

Чувством одиночества и неуверенности в себе страдают самые разные, непохожие друг на друга песенные герои. От инфернальной, вроде как булгаковской, «Маргариты»202 Валерия Леонтьева, которая «опять одна, совсем одна» до «Веселых ребят» с песней «Бологое»203, в которой в общем-то весьма идиллическая картина курортного романа и предвкушение новой встречи обрывается неожиданным предположением: «а вдруг не ждут меня». От одиночества бегут и плетущийся «тихонько позади» влюбленной пары незадачливый соперник (песня «Ты замуж за него не выходи»204, группа «Электроклуб»), и молящий о сострадании герой высокой поэзии Алексея Кольцова (песня «Улетели листья»205 была «визитной карточкой» группы «Форум»). Пожалуй, самым показательным и неувядающим хитом из этой серии остается «Зеленоглазое такси»206 в исполнении Михаила Боярского.

Эта песня стала неутешительным развоплощением образа отважного и авантюрного Д’Артаньяна, с которым неразрывно ассоциировался Михаил Боярский после выхода знаменитого фильма на рубеже 1970–1980‐х годов. Нынешний герой Боярского жаждет не громких подвигов, а обыкновенного покоя («Вот и осталось лишь снять усталость»); отдает предпочтение не самостоятельному действию, а отстраненному созерцанию («Отвези меня туда, / Где будут рады мне всегда»). Притом что героя песни явно не устраивает та ситуация, в которой он на данный момент пребывает, все полномочия по ее изменению отдаются такси («притормози и отвези»), то есть воле случая, неким безличным структурам. Герой отчаянно ищет пристанище, где «все понимают», где ему «будут рады всегда» и где «не спросят, где меня носит». От куртуазных чувств и изысканности в их проявлении не осталось и следа. Место высокого слога занимают полусленговые штампы и вообще бессловесная интонация «о-о-о». Именно ей перепоручается выражение внутренней боли, которую герой уже не в силах высказать словами. Неслучайно и то, что этот мотив вычленяется для коллективного подпевания. Не трансформируется ли в него знаменитый девиз мушкетеров «Один за всех, и все за одного»? Но если девиз был направлен на преодоление чувства одиночества, то лейтмотив, однообразно повторяющийся на протяжении всей песни, это чувство одиночества загоняет в полную безысходность.

Общему ощущению бессилия и хандры вторят и визуальные образы в клипе на эту песню. С первых кадров Боярский предстает без своих знаменитых атрибутов: отсутствующая шляпа оголяет лоб с залысиной, залихватские усы превратились в заросшую бороду. Нервное курение сигареты за сигаретой, интерьер обыкновенной советской квартиры и две свечи подыгрывают образу изможденного интеллигента, в котором вольно или нет выступает Михаил Боярский. В основной части клипа певец-актер вроде бы пытается вернуться в хорошо знакомое амплуа героя-любовника. Но черный кожаный плащ оказывается чрезмерно длинным и большим, выглядит не столько эффектным аксессуаром, сколько обузой. Часто используемый в клипе ракурс съемки сверху искусственно уменьшает фигуру главного героя, а его непрерывное метание то по пустынной набережной, то по питерским дворам-колодцам нагнетает ощущение неустроенности.