Песни падающих звёзд

— Григорь Сергеич, продолжаем? — с сомнением откликнулся один из работников, и усатый мужчина кивнул: — Делайте, делайте. Коты-шмоты. Развели антисанитарию! — начальник сплюнул в траву и, бросив туда же бычок, растоптал его ногой. — Мусора не будет. И вони. Вы нас, ваще-то, благодарить должны!

— Они-то как раз поменьше сорят, — с отвращением фыркнула Надя, проследив за движением Григория Сергеевича.

Тот смутился, но ничего не сказал. И окурок не поднял.

Надя чувствовала себя беспомощной. Была бы тут Поля, то обязательно бы разобралась. Не дала погубить котят.

— Как вам не стыдно! — продолжала голосить женщина, ища поддержки у толпы, и та с готовностью подхватила: — Изверги! Живодёры!

Надя растерянно огляделась, чувствуя, как сильно колотится сердце и потеют ладони. Надо что-то делать. Нельзя позволить им… Не простит потом Полька, что Надя всё видела — и ничего не сделала. И сама Надя себя не простит.

Всю оставшуюся жизнь будет мучаться, как бабушка Дина. Как бы не ругались они с сестрой, права бабушка — кроме друг друга никого у них нет. Поля бы не дала в обиду птиц. Надя это точно знала.

«Ну держитесь!», — решилась девочка, смахивая со лба капли дождя, и тоненько свистнула.

Григорий Сергеевич хмуро посмотрел на неё, но не успел ничего сказать.

Прошло несколько секунд, и раздался шорох, нарастающий с каждым мгновением. Девочка хитро улыбнулась, задирая голову.

Закружившаяся стайка голубей, спикировав, налетела на рабочих. Те побросали инструменты и, пытаясь спастись от птиц, бегали по двору. Двое из них попытались вбежать в подъезд, но дорогу им перегородила женщина с зонтом, выставив тот, как пику:

— Ну уж нет! Поймёте теперь, что животные чувствуют, когда спрятаться негде!

Её сын, отбежав подальше, поманил ребят, наблюдающих в стороне, и подхватил с земли ком грязи. Друзья с готовностью присоединились к нему.

— Получай, фашист, гранату! — Размахнувшись, мальчик метнул ком. Тот угодил Григорию в затылок, и мужчина разразился бранью. Ребята с гиканьем принялись забрасывать рабочих грязью.

— Вася, ты что! — ахнула мать мальчика, опуская зонтик. — В светлой куртке — и в клумбу! Сам стирать будешь!

Рабочие побежали к припаркованной машине, не обращая внимание на вопли своего начальника. Голуби преследовали их до тех пор, пока те не скрылись в салоне, нетерпеливо подпихивая друг друга в спины.

— Дайте хоть котят вытащить! — крикнула Надя, наблюдая, как Григорий Сергеевич, облепленный грязью, пытается добраться до машины.

— Да нет там никого! — взвыл мужчина, прикрывая голову от ударов крепкими клювиками, и опрокинулся навзничь.

— Как — нет? — удивилась Надя.

— Вот так! Димон глянул, сказал, пусто! Мы и стали закладывать! Кыш, кыш! Бешеные! А ну пшли отсюдова!

— Они не бешеные, — Надя с облегчением выдохнула, ощущая дрожь в коленях, и снова свистнула. — А справедливые.

Голуби послушно взмыли ввысь, повинуясь просьбе хозяйки чердака. Надя оглянулась на ликующих жителей и довольно скачущих мальчишек, и шагнула к распластанному на земле Григорию Сергеевичу.

— Уезжайте. Здесь есть кому присматривать за животными. Есть кому ухаживать и защищать. А вернётесь… — Надя присела рядом и, заглянув мужчине в лицо, понизила голос до зловещего шёпота: — … призову столько голубей, что они вашу машину на крышу дома поднимут. Вместе со всеми вами внутри.

Не говоря ни слова, Григорий перевернулся на живот и пополз к машине. Его сотрудники осторожно приоткрыли дверь, всё ещё с сомнением окидывая небо взглядами. Самый крайний из них втащил начальника внутрь. Взвизгнув шинами, автомобиль сорвался с места и скрылся за поворотом.

Надя выпрямилась в полный рост, ощущая, как струйки воды стекают за шиворот. Раздались редкие хлопки, уже через минуту превратившиеся в овации. Девочка засмущалась, с благодарностью поворачиваясь к людям, и искренне рассмеялась. Впервые за долгое время.

Дождь прекратился, и первый луч, пробившись сквозь тучи, осветил двор.

Вскоре жители дома, обсуждая произошедшее, стали расходиться. К Наде подбежал тот самый мальчик, развязавший грязевую войну.

— Ты — Надя, да?

— Да, — кивнула девочка, закрывая глаза и подставляя лицо солнцу. — А ты — Вася.

— Ага. Ты ж сестра Полькина? Она про тебя рассказывала. В общем…

— Что такое? — Надя, наконец, посмотрела на мальчика.

Тот заговорщически подмигнул:

— Дядька прав был. Нет в подвале котят.

Надя вздрогнула, только сейчас вспомнив слова Григория Сергеевича. Под ложечкой засосало от ужаса. Нет, всё равно Поля не простит… Потеряли малышей.

— Где же они?

— Так я… Короче, — Вася выдохнул, собираясь с духом. — Как услышал, что едут подвал зарумо… завумо…

— Замуровывать.

— Ага. Замуво… Тьфу. В общем, тут же побежал к котятам. Нас всех, — мальчик указал на друзей, — Поля учила, как обращаться с ними. Я их в коробку посадил да вынес тихонько. Их там всего-то шестеро.

— И куда же дел?

Надя почувствовала укол совести. Она всю жизнь считала детей злыми, а они оказались куда добрее и умнее, чем она сама. И храбрее.