Песни падающих звёзд

— Извините, — тихо буркнул он, задев локтём крупную темнокожую женщину с заплетёнными в косички длинными волосами, и протиснулся в самый центр толпы, слушая безостановочную брань.

До вокзала ехали долго — извечные пробки даже здесь, в Восточной части города, начинались с самого утра, и не заканчивались с появлением звёзд. Полюбовавшись из окна на затянутое тучами небо, Сорин вздохнул: быстрее было бы и пешком. А если использовать магию и, прячась между домами или в высаженных вдоль дороги деревьях, бежать во всю силу, то можно добраться за считаные минуты.

Порой Сорин жалел, что дал самому себе обещание не пользоваться волшебством в крупных городах. А как могла бы облегчить жизнь способность влиять на разум людей!

Студенты школы, в которой Сорин преподавал уже третий год, зачастую ленились, не выполняли домашние задания, и в целом вели себя довольно беспечно, чем доводили учителя до состояния мелкой дрожи. Вампир держался стойко: никого не одурманивал, не кусал, и даже не пугал в тёмных переулках в отместку.

Но нет-нет, да представлял долгими бессонными ночами, как выпивает кровь каждого, иссушивает до состояния мумии, и с наслаждением выбрасывает тело в расположенный неподалёку Саутмир — и так довольно мрачное и загрязнённое озеро.

Но утоление жажды людьми — вторая вещь, которую запретил себе Сорин, питаясь исключительно кровью помидоров и сельдерея. И даже после этого отношения с живыми всё равно не складывались. Те на инстинктивном уровне чувствовали исходящую от бледного, болезненно худого мужчины опасность, и держались настороженно.

От чего Сорин, страстно жаждущий общения после долгих лет затворничества в семейном поместье в Румынии, очень страдал. Хоть и не признавался в этом даже самому себе.

* * *

Обыденный, до оскомины набитый маршрут: вокзал, поезд в сторону Кэннон Стрит, полчаса тряски до Гринвича, три минуты ходьбы с небольшим забегом за стаканчиком кофе, — и Сорин толкнул входную дверь в Оксфордскую интернациональную школу английского языка.

Уроки пролетели незаметно, если не воспринимать спор между турчанкой и перуанцем, переросший в очень эмоциональную ругань, за значимое событие. Когда же начали упоминаться матери, собаки и межрасовые браки, Сорин решил вмешаться и выяснить, из-за чего возникли разногласия. И очень удивился, узнав, что причина заключалась в произношении слова «огурец», он же «cucumber».

«Это вы ещё не слышали, как его русские обзывают», — хихикнул про себя Сорин, но вслух лишь предложил: — Давайте оставим фонетический разбор на следующее занятие. И каждый подготовит небольшой список из слов родного языка, которые в переводе на английский звучат, на ваш взгляд, смешно или нелепо. Согласны?

* * *

К четырём часам оказалось, что ранее запланированная со студентами экскурсия в Гайд Парк находится под угрозой отмены: у двух учителей, ответственных за это, разом изменились обстоятельства, и они никак не могли сопровождать группу. У других, способных заменить экскурсоводов, до вечера были распланированы занятия.

Потому единственным, кто лучше всего подходил на роль сопровождающего и имел при этом свободное время, оказался Сорин. К радости директора и своему недюжинному неудовольствию.

Оправдания, увещевания, угрожающее сверкание глаз, скрежетание удлинившимися зубами и, наконец, мольбы, — всё это оставило директора равнодушным. И Сорин, борясь с желанием откусить начальнику голову, со вздохом отправился в свой кабинет, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к неминуемому. А также втайне от всех опрокинуть стопочку шотландского виски для храбрости.

Через полчаса он собрал всю группу в холле. Студенты шумели, шутили и обсуждали предстоящую поездку. Некоторые из них уже успели побывать в парке, другие ехали в первые раз, третьи, вроде как, были, но ничего не запомнили.

— Увы, погода подвела нас, — с наигранным сочувствием обратится к студентам Сорин. — Но это не повод отчаиваться! Лондон прекрасен и в облачность, и в дождь. Все готовы? Взяли ли с собой дождевики на всякий случай?

— А они нам не понадобятся! — воскликнул стоящий возле окна перуанец и ткнул пальцем в сторону. — Смотрите, солнце!

Сорин подпрыгнул на месте, не замечая, что оказался почти под потолком.

— К-как «солнце»?

— Пгекгасно! — захлопала в ладони француженка. — Наконец-то хогошая погода. У нас в Лангедоке — это на юге Фганции, если кто-то не знает, — дождей почти не бывает, и я уже устала от них здесь. Витамин Дэ очень полезен для огганизма! Особенно вам, пгофессог. Вы такой бледный!

— Он для меня опасен! — пискнул Сорин и сделал два шага назад. — С прискорбием вынужден сообщить, что поездка всё же отменяется.

— Но почему?

— Как?

— Нам ведь обещали!

Студенты возмущённо загалдели, и Сорину пришлось умоляюще сложить руки:

— Прошу простить и понять. У меня очень… э-э-э… тонкая кожа. Да, именно. Чрезвычайно тонкая. Одно касание луча — и я сгорю. В переносном смысле, конечно, — поспешно добавил он.

— Ультгафиолет пгоникает и сквозь облака, — наморщила хорошенький носик француженка. — Вы бы кгуглые сутки ходили, как гак.

— Кто?

— Гак!