Песни пьющих

— Что взамен? Что взамен? — перебил я его, с одной стороны, потрясенный обилием сказочных благодеяний, а с другой — с ужасом осознав, что в теперешнем своем состоянии ничего, ну решительно ничего не смогу сделать взамен и не сумею ничем отплатить моим благодетелям.

— Вот я и объясняю: взамен от тебя потребуется самая малость. Ты всего-навсего выслушаешь стихи Альберты. Я, естественно, не собираюсь на тебя давить, но если хочешь знать мое скромное мнение, Альберта не только пишет превосходные стихи, она превосходно их декламирует, это прямо как пение — пять минут послушаешь, и на душе воцаряется покой. Выслушав, ты вдумчиво проанализируешь стихи, оценишь их по достоинству, а затем, использовав свои обширные связи, устроишь Альберте публикацию — лучше всего на страницах «Тыгодника повшехного».

— Да я же давно не печатаюсь в «Тыгоднике повшехном», — сказал, а вернее, тихо заскулил я — заскулил не потому, что на меня вдруг нахлынула пьяная тоска по «Тыгоднику», а потому, что в глубине души знал: все мои возражения и отговорки — пустой звук, в конце концов я покорно соглашусь.

— Не беда, знакомства у тебя там остались. Да и необязательно в «Тыгоднике», можно в каком-нибудь другом солидном и влиятельном издании. Например, в «Политике» или в «Газете выборчей», но лучше, чтобы это все-таки был «Тыгодник». Знаешь почему?

— Да, знаю, — нехотя буркнул я.

— Знаешь?

— Знаю.

— Что ты знаешь?

— То, что мне надо знать, — уныло ответил я, поскольку в данном случае как раз знал.

— Если знаешь, скажи. — В его упорстве было, без сомнения, что-то ребяческое. (Неизгладившийся след воскресной школы?)

— Вам это важно потому, что «Тыгодник» читает Папа Римский.

— Превосходно! Браво! Браво! — просиял якобы мой товарищ по изучению Закона Божьего. — Вижу, я тебя недооценил. Думал, ты задвинутый виртуоз слова, а ты, брат, хитер, ой, хитер, как лис. Сам понимаешь, что из этого может получиться: Иоанн Павел Второй читает в «Тыгоднике повшехном» стихи Альберты Байбай, их глубокий метафизический смысл потрясает святого отца, он отправляет Альберте крайне важное письмо или даже специальную папскую буллу, и — весь мир наш. Понимаешь, нас только это интересует, только это: на мелочи мы не размениваемся. Так что «Тыгодник» был бы наилучшим вариантом, но если не получится — пускай, получится в другом месте, в общем-то, один черт, ты же всех знаешь, со всеми пил и, когда придешь в себя, что-нибудь придумаешь. Девочке надо помочь, она пишет сногсшибательные стихи, которые по причине, хорошо тебе известной, царящей в писательской среде умственной и физической инертности не печатаются. Итак, надо подсобить женщине с публикацией, иначе она, не дай бог, поверит в свою несостоятельность и с горя пойдет на панель. Ты послушаешь и поймешь, что стихи Альберты должны увидеть свет. Ладно, чего там рассусоливать, в конце концов по старой дружбе можешь для меня это сделать. В память о нашей воскресной школе.

Он выдал себя, выдал, определенно выдал: никто из посещавших когда-либо нашу воскресную школу не назвал бы Папу святым отцом. Так никогда не скажет ни один, даже самый захудалый, протестант. Мой якобы старый друг был разоблачен, но, поскольку не знал, что разоблачен, продолжал энергично действовать. Вынул из моих пальцев и отнес на кухню пустой стакан, вернулся и поставил у моего изголовья едва початую бутылку «бехеровки». Затем, пошарив по карманам кожаной куртки, извлек завернутую в обрывок газеты небольшую рюмку толстого стекла.

— Альберта будет отмерять тебе дозу, — сказал он, — Альберта будет отмерять дозу, а ты не торопясь, маленькими глотками будешь пить вот из этой рюмки. Позор, дружище, — в его голосе зазвучали осуждающие нотки, — ты — один из величайших на свете алкоголиков, а лет десять, если не больше, не держал в руке рюмки. Как такое вообще возможно? — Он посмотрел на меня сурово и задумчиво. — Как такое возможно? — повторил, на сей раз адресуя вопрос самому себе, и тут же сам себе ответил: — Вопрос, пожалуй, чисто риторический. Ты десять лет не держал в руке рюмки, поскольку десять лет жрахаешь исключительно стаканами или прямо из горла. Методика пития, как сказал бы Колумб Первооткрыватель, разладилась. Окстись, дружище, пользуйся рюмкой и слушай стихи. Пока.

Оба бандита, издевательски мне козырнув, направились к входной двери, и минуту спустя входная дверь со стуком за ними захлопнулась.

Я посмотрел на Альберту, а она едва заметно улыбнулась и сделала первый шаг в мою сторону.

— Я вас видел около банкомата, — сказал я жалким голосом, — пялился на вас и был уверен, что вы — последняя любовь моей жизни.

— Около банкомата? — Альберта очень красиво подняла брови. — Вполне возможно, я довольно часто пользуюсь банкоматами. И когда же это было?

— Не знаю, может, сорок, может, сто сорок, а может быть, пару дней назад. Во всяком случае, был чудесный июльский день.