Песни сирен

– Очевидно, мужчины считали, что это секс без обязательств и последствий. Анжелика же думала совершенно иначе. Она убедила себя: их реакция означает, что они влюбляются в нее. К несчастью для тех ребят, они так не думали и, как только проявляли интерес к другой женщине, подписывали себе смертный приговор. Все, кроме Дэмьена. Она убила его, чтобы преподать нам урок. Вы должны были стать уроком номер два.

Тони передернулся.

– Неудивительно, что ей пришлось уехать за границу, чтобы сделать операцию по перемене пола. Психологи Государственной системы здравоохранения, к которым она обращалась, наверное, хорошо запомнили тот день, когда занимались ею.

– Очевидно, они решили, что она – неподходящий кандидат, поскольку неверно оценивает половое самоосознание. Они пришли к выводу, что она – мужчина-гей, который не может признать этого из-за семьи и окружения. Они рекомендовали проконсультироваться с врачом-сексологом, а не менять пол. Произошла ужасная сцена. Он выбросил одного из психологов через стеклянную дверь, – сообщила Кэрол.

– Жаль, что они не подали на нее в суд, – сказал Тони.

– Да. И вам будет приятно услышать, что они явно не собираются подавать в суд на вас.

– Еще бы! Как я уже сказал, подумайте о деньгах врачей, которые я сэкономил. Может, нам стоит пообедать и отпраздновать это, когда я выйду отсюда? – спросил он нерешительно.

– Не откажусь. Кстати, есть еще одна хорошая новость, – сообщила Кэрол.

– Какая?

– Пенни Берджесс взяла вчера выходной, чтобы съездить в долины. Очевидно, у нее сломалась машина, и ей пришлось переночевать в лесных дебрях. Она пропустила состязания по стрельбе. Сегодня вечером в «Сентинел Таймс» дюжина материалов, и ни одного за ее подписью!

Тони лег на спину и уставился в потолок. Хорошая мина при плохой игре – вот чем они занимаются. Наверное, Кэрол тоже так считает, но он был рад, что она пытается. Но пока что с него хватит. Он закрыл глаза и вздохнул.

– Господи, прошу прощения! – воскликнула Кэрол, вставая. – Я не подумала. Вы все еще очень слабы. Меня уже нет. Оставлю вам все это, прочтете, когда сможете. Я бы заглянула к вам завтра, если хотите…

– Наверное, хочу, – устало согласился Тони. – Просто на меня иногда находит, знаете, как волны…

Он услышал, как за ней закрылась дверь, и медленно откинулся на подушки. Протянул руку к пухлому конверту. Разговор не получился, но любопытство не позволяло игнорировать дневник Анжелики. Он вынул толстую пачку бумаги.

– Посмотрим, из чего ты была на самом деле сделана, – пробормотал он себе под нос – Что за история у тебя была? Что и почему ты скрывала? – И он с жадностью накинулся на чтение.

Пробираться сквозь дебри излияний психически больных людей было для Тони рутинным делом. Но тут он встретился с чем-то иным, он это понял, прочтя всего несколько абзацев. Поначалу он не мог уловить сути. Стиль изложения был грамотнее, связнее, живее, чем у большинства его пациентов. Но это не объясняло, почему его реакция настолько разнилась. Он прочел еще несколько страниц, охваченный отвращением и одновременно очарованный. В рассказе Анжелики было не больше и не меньше одержимости собой, чем в любом другом тексте, который он читал, но здесь было и какое-то страшное обаяние. Большинство убийц, чьи исповеди он читал, гораздо сильнее упивались своей кровавой ролью, меньше размышляя о том, что чувствовали их жертвы, Анжелика же оценивала и осознавала ситуацию куда адекватнее. И все-таки Тони не понимал причину своего беспокойства. Чем дальше он заходил, тем меньше ему хотелось читать, а ведь обычно все происходило ровным счетом наоборот. Он был одержим желанием проникнуть в сознание убийцы по имени Хенди Энди, и вот он читает его, как открытую книгу, а желание испарилось.

Он заставил себя продолжать, мысленно отмечая свои попадания в психологическом профиле, и в какой-то момент осознал, что сопереживает. Слова Анжелики затрагивали его так, как с ним никогда прежде не бывало, и причиной тому была ее прямота. То, чему он стал свидетелем, совпало с его переживаниями, и совпадение это было неутешительным.

Он отшвырнул бумаги в сторону, не желая больше смотреть на отражение собственной судьбы в зеркале описаний изувеченных тел, сделанных Анжеликой с маниакальной точностью. Трудность каждого психолога в том, что он в точности понимает, что с ним происходит. Тони понимал, что все еще не вышел из шокового состояния и отрицает действительность. Он не мог выбросить из головы события в подвале, но смотрел на них как бы со стороны и издалека. Наступит день, и воспоминания об ужасах той ночи вернутся – с ревом стереозвучания, на экране его внутреннего зрения. Он это знал, так что нынешнее оцепенение было благом. Его автоответчик – он это знал – заполнен предложениями написать книгу о том, как охотник превратился в убийцу. Настанет день, и ему придется рассказать эту историю. Он надеялся, что у него хватит сил сберечь ее для психиатра.