Песни сирен

Прежде чем Кэрол успела ответить, подошел официант. Когда Кэрол разделалась с бараниной и шпинатом, куриным карахи и рисовым пловом, она сказала:

– А ваша работа создает такие же проблемы с личной жизнью, как служба в полиции?

Тут же заняв оборонительную позицию, Тони ответил вопросом на вопрос:

– Это вы о чем?

– Вы говорили, что одержимы работой. Вы проводите время, имея дело с дерьмом и животными…

– Совсем как ваши коллеги, – возразил Тони.

– Ну да, верно. И вы приходите домой вечером после того, как смотрели на искалеченные тела и слушали рассказы о разбитых жизнях, а от вас ждут, что вы будете смотреть мыльные оперы и вести себя как обычный человек.

А вы этого не можете, потому что ваша голова все еще забита ужасами прошедшего дня, – закончил Тони. – А с вашей работой у вас есть и дополнительные осложнения – сменные дежурства.

– Вот именно. Значит, у вас те же проблемы?

Спрашивала ли она из праздного любопытства, или это был хитрый способ разузнать о его личной жизни? Тони часто хотелось взять и отключить ту часть своего мозга, которая анализирует каждое высказывание, каждый жест, каждую бессознательную гримасу собеседника, и просто с удовольствием пообедать с человеком, которому хорошо в его обществе. Осознав внезапно, что слишком затянул паузу между вопросом и ответом, Тони сказал:

– Я, вероятно, отключаюсь почище вас.

– И это мешает личной жизни? – не отставала Кэрол.

– Ни одна моя подружка не продержалась слишком долго, – сказал Тони, стараясь говорить небрежно-веселым тоном. – Не знаю, работа в этом виновата или я. В большинстве случаев последнее, что женщины кричали мне, выходя за дверь, звучало следующим образом: «Ты и твои проклятые психи!», так что, наверное, дело во мне. А вы? Как справляетесь с вашими проблемами?

Кэрол донесла до рта вилку с карри, прожевала, проглотила и только тогда ответила:

– Я обнаружила, что мужчины не слишком любят посменную работу, если сами так не работают. Вас никогда нет дома, и чай не накрыт, когда им нужно сломя голову мчаться на жизненно важный теннисный матч. Прибавьте к этому, как трудно заставить их понять, почему ваша голова вечно занята работой. А из кого выбирать? Младший медицинский персонал, другие копы, пожарные, водители «скорой», по моему опыту, немногие хотят вступать в отношения с равными. Наверное, работа отбирает у нас слишком много сил, на прочее почти не остается. Последний мой парень был врачом единственное, чего он хотел вне работы, – сна, трахания и веселой компании.

– А вам хотелось большего?

– Мне хотелось иногда поговорить, может, даже пойти в кино или провести вечер в театре. Но я мирилась, потому что любила его.

– И что же заставило вас порвать?

Кэрол опустила глаза в тарелку.

– Спасибо за комплимент, но я этого не делала. Когда я переехала в Брэдфилд, он решил, что ездить туда-сюда – просто терять время, вместо того чтобы трахаться, и бросил меня ради медсестры. Теперь нас двое – я и кот. Он, кажется, не возражает против ненормированного рабочего дня.

– А-а-а… – протянул Тони. B ee словах он услышал настоящую боль, и впервые все его профессиональные навыки оказались бесполезны.

– А вы? У вас кто-то есть? – спросила Кэрол.

Тони покачал головой, продолжая жевать.

– Неужели такого парня никто не «прикарманил» лет сто назад? – спросила Кэрол. Насмешка в ее голосе скрывала нечто такое, чего Тони предпочел бы не слышать.

– Увы – я показал вам лишь привлекательную сторону моего «я». В полнолуние у меня отрастают когти и я купаюсь в лунном свете. – Тони бросил на Кэрол зазывно-плотоядный взгляд. – Я не то, чем кажусь, женщина! – прорычал он.

– Ой бабушка, какие у тебя большие зубы! – тонким голосом пропела Кэрол.

– Это чтобы побыстрее сожрать карри, – рассмеялся Тони.

Он знал, что они достигли грани, которую ему нельзя переступать: он слишком долго возводил защитные барьеры, чтобы легко поддаться слабости. И потом, сказал он себе, ему не нужны отношения с Кэрол. У него есть Анжелика, а горький опыт научил его, что это максимум, с чем он может управиться.

– Так как же вас угораздило вляпаться в такую «людоедскую» работу? – спросила Кэрол.

– Когда я писал докторскую диссертацию по философии, выяснилось, что я терпеть не могу вставать на задние лапки и разговаривать с аудиторией, что исключало академическую работу. Вот я и занялся практикой, – объяснил Тони и изящно перешел на анекдоты. Он чувствовал себя свободно, как человек, идущий по замерзшему озеру и твердо знающий, что за спиной у него берег.

Оставшуюся часть ужина они провели на «нейтральной» территории, говоря о карьере, и, когда Кэрол попросила у официанта счет. Тони сказал:

– Я плачу, хорошо? Плюнем и на феминизм, и на мужской шовинизм.

Когда они шли к офису Тони, он сказал:

– Вернемся на землю. Расскажите, как прошел день.