Песни сироты

На Орфане никогда не было настоящей ночи. Настоящего дня там тоже не было, но это не мешало землянам вести привычный образ жизни. Только вместо восхода солнца сигналом к началу утра было появление над горизонтом семи ярких белых звезд. Город располагался на берегу моря, и восход созвездия над волнами напоминал рождение искр света в безбрежном молочном океане: вода отражала туманность Белого Лебедя, сливаясь вдали с перламутровым небом. Археологи тоже были романтиками, и Найджел не упускал случая полюбоваться рассветом, когда задерживался на раскопках в Городе.

Квартал Чашек, по которому продвигался Дикси, был не особенно популярен среди научной братии – интересных артефактов здесь было мало, а мусора и похожих на лабиринты переулков – много. Однако Найджелу тут нравилось. Было в этих вздыбленных тротуарах и загнутых кверху крышах что-то смутно знакомое, навевавшее приятные воспоминания о летних вечерах, пледе, горячем чае и иллюстрациях в Большой Археологической Энциклопедии. Здесь можно было отдохнуть от напряженной суеты, царившей в Городе. Можно было, например, зайти в этот ничем не примечательный дом, сесть на этот заурядный десятиногий стул и отхлебнуть из фляги старый добрый виски. И никто не побеспокоит и не доложит потом Рене.

– Арригкх ту плеррр ну?

После появления на свет Дикси-младшего, у археолога с мировым именем Рене Бонтье на научные изыскания совершенно не оставалось времени, что сказывалось на её и без того нелегком характере. Да и седобородый Генри как-то отошел от работы «в поле» – бедняга зарылся с головой в бухгалтерии и отчетах. Найджелу повезло больше, он возглавил группу ученых, проводивших исследования в Городе, и мог заниматься любимым делом хоть круглые сутки.