Песни/Танцы

Паша попал в точку. Именно это я и хотел сказать. В детстве мы собирали вкладыши от жвачек и собирались быть президентами, бандитами или, в крайнем случае, инженерами. Но никак не менеджерами и, тем более, не надзирателями. Но мы стали теми, кем стали, и теперь этот мир полон убийц.

– Ты когда назад собираешься? – спросил Паша.

– Завтра у меня вечерний поезд.

– Значит, время у нас еще есть!

– Вагон времени!

– Москву тебе показывать?

– Спасибо, уже посмотрел.

– Что тогда делать будем?

– А ничего не будем, говорить будем, как сейчас…

– Ага, понял тебя. У тебя пива еще много осталось?

– Да так…

– Пойдем – прогуляемся немного, еще пива возьмем, ноги разомнем.

– Пойдем.

Мы встали со скамейки и пошли в сторону магазина. Снова посетили супермаркет и взяли еще по бутылке пива. Затем пошли дальше по улице – гулять.

Мимо ехали автомобили и шли люди, этот поток был нескончаем, он двигался параллельным и встречным курсами, дышал, бился, натыкался на дома и разбивался об освещенные тусклым светом провалы подземных переходов. В воздухе разливалась какофония из звука голосов, моторов, клаксонов и сирен. Пожалуй, количество действия на один квадратный метр в Москве превышало подобное же количество в Петербурге в разы.

– Не устаешь от этого шума? – спросил я Пашу.

– В Питере его меньше?

– Мне кажется, что да – меньше.

– Не знаю, не замечал. К нему быстро привыкаешь.

– Если только так…

– А как иначе?

– Иначе – бежать из этих городов к чертовой бабушке, жить в деревне, вести подсобное хозяйство и обходить мегаполисы стороной.

– Тоже вариант.

– Правда, слабоватый вариант…

– Почему?

– В любом случае на новое место ты притащишь старого себя, а, значит, последствия вполне предсказуемы.

– И это так.

Мы перешли улицу и, пройдя несколько домов, свернули в начинавшийся здесь парк. Я спросил у Паши, куда мы идем. Он ответил предельно просто:

– Куда глаза глядят.

Правда, потом пояснил, что это начало заказника на Воробьевых горах, вот в него мы и направляемся. Мне оставалось только согласиться, хотя избавиться от назойливого шума и погрузиться в относительную тишину я был только рад.

Деревья, как и положено для этого времени года, пока что стояли голые, но уже с набухшими почками, готовые через неделю-другую покрыться густыми зелеными кронами. В ветвях щебетали птицы. Мы направились по тропинке, идущей под уклон. Шум улицы постепенно таял где-то позади.

– Живу недалеко, вроде, – сказал мне Паша, – а бываю тут редко. Времени нет. А место хорошее.

– Спокойное место.

– Своего рода оазис посреди мегаполиса…

Мимо проехала пара велосипедистов в экипировке: парень и девушка. Следом пролетел дядька пенсионного возраста на роликах.

– Лихо он рассекает, – сказал я Паше.

– Ага.

Мы спустились по тропинке под гору и оказались на пересечении сразу трех дорожек, уходивших в разные стороны. Неподалеку от перекрестка стоял огромный зеленый контейнер, заваленный мусором, который, видимо, забыли вывезти после весеннего субботника. Мы остановились.

– Прямо как витязи на распутье…

– А контейнер вроде того камня с предостережениями? – улыбнулся Паша.

– Да. Налево пойдешь – добра вовек не найдешь, направо пойдешь – головы не снесешь, а прямо пойдешь – совсем пропадешь…

– Ну, ты краски не сгущай, я дорогу знаю. Нам, кстати, прямо.

– Я и не сгущаю. Я о действительности рассуждаю, она, в общем-то, безальтернативна.

– В смысле все пропадем рано или поздно?

– Да.

– Ничего не поделаешь: это одно из основных свойств жизни – заканчиваться смертью. Это я тебе как будущий биолог говорю.

– Главное, чтобы смерть не наступила еще при жизни… Такое тоже бывает. Это я тебя как несостоявшийся философ дополняю.

– Спорить не буду, это верно.

Паша замолчал. Мне добавить было тоже нечего. Я достал сигарету и закурил. Паша, последовав моему примеру, закурил тоже.

– Ну, так прямо?

– Да.

Мы продолжили свой путь. После перекрестка дорога начала подниматься в гору, идти стало несколько сложнее. Деревья тут росли гуще, на земле под ними лежала прелая листва, пробивались клочья сухой травы. Кое-где на солнечных местах зеленела свежая поросль, торчали желтые головки мать-и-мачехи.

Я сделал глоток пива, глянул на бутылку: внутри осталось еще на два-три глотка. Ну и ладно, настроение и без пива было хорошее. Докурил и бросил окурок в одну из урн, которые стояли вдоль дорожки через каждые пятьдесят метров. Вдохнул полной грудью пахнущий сыростью и лесной гнилью воздух. Хорошо!

В следующую урну отправилась пустая бутылка из-под пива. Я подумал о Жене: интересно, она сейчас действительно помогает своей знакомой? Или же нет? Может, ей позвонила вовсе не знакомая, а молодой человек? Зачем тогда были нужны эти отговорки?.. Впрочем, не важно – в любом случае что сделано – то сделано.

– Тебе не кажется, что рано или поздно мы все погибнем? – спросил я Пашу.

– Ты имеешь в виду окружающий нас мир?

– Да. И нас тоже.

– Кажется. Но я стараюсь об этом не думать.

– Почему?

– Потому что этого не отвратишь и не изменишь, таков порядок вещей.