Песни/Танцы

Он пропускает мое замечание мимо ушей. Смотрит куда-то на проспект. Я отслеживаю его взгляд и смотрю туда-же. С улюлюканьем и гудками клаксонов на нас надвигается свадебный кортеж. Олег шарахается к стене дома и зажимает уши. Я смотрю на эту картину с улыбкой.

Мимо нас проносится украшенный воздушными шарами лимузин, еще несколько отчаянно сигналящих автомобилей и автобус, из окон которого высовываются кричащие люди, я машу им рукой, Олег отлипает от стены и показывает удаляющемуся кортежу средний палец.

– Зачем ты так?

– А чего они шумят?

– Так свадьба ж…

– Ага. Свадьба, гулянка, куча денег, вбуханных непонятно во что, а потом – похмелье, срач, через полгода развод…

– Почему сразу развод-то?..

– А статистика говорит нам об этом.

– Да ладно тебе, у людей праздник, не завидуй.

– Я и не завидую.

Идем дальше, переходим оживленный проспект по зебре. Олег расталкивает локтями толпу, плывущую встречным курсом. Людей действительно много, и потому хочется съежиться и сделаться незаметным.

Очередной парадокс бытия: убегая от древней тьмы, человек построил цивилизацию, цивилизация создала большие города, большие города сделали человека маленьким и прозрачным, пытающимся спрятаться от этих самых больших городов и цивилизации. Люди сбиваются в стаи, дабы выжить, и бегут из стай, в надежде спасти собственную индивидуальность.

Еще несколько кварталов – и мы на месте. Здесь расположено арт-пространство, гордо именуемое организаторами нью-йоркским словом «лофт». Насколько мне известно, на родине лофтов под этим словом скрываются бывшие промышленные здания, переоборудованные под жилье или мастерские художников. В отечественном варианте мы имеем заброшенную фабрику, занятую хостелом и выставочной галереей. Что ж – это немного лучше, чем бывшая фабрика, занятая бизнес-центром или же, как вариант, сдаваемая по частям в аренду.

– Пиво будем допивать? – спрашиваю я Олега.

– Зачем? Пойдем с пивом.

– Думаешь, нас пустят?

– А куда они денутся?..

Наверное, спорить не имеет смысла. Мы проходим через турникеты на проходной и оказываемся на фабричном дворе. На нас смотрят темными окнами теперь уже бывшие фабричные цеха. В их взгляде – изумление и невозможность смириться с собственной печальной судьбой.

Мы проходим вглубь двора и заходим в подъезд. Перед нами лестница, слабо освещенная редкими люминесцентными лампами. Их тусклый свет дает нездорового цвета блики на поверхности стен, отделанных керамической плиткой. Надо понимать, этот антураж сохранился тут с промышленных времен.

Поднимаемся в галерею. Там столпотворение: хипстеры и модники снуют среди картин и арт-объектов, задумчиво вглядываются в них сквозь линзы бабушкиных очков, берут в прицел своих навороченных фотоаппаратов. Я сразу понимаю, насколько мы с Олегом выпадаем из этой компании. Но отступать уже поздно, да и не в наших традициях – отступать.

– Ух ты! – только и говорит Олег и устремляется куда-то вглубь галереи.

Я не тороплюсь его ловить – пусть делает что хочет, взрослый мальчик уже. Сам я неспешно принимаюсь за осмотр. Бутылка пива в руках не дает покоя, и я ее решительно опустошаю, пустую тару кидаю в урну, стоящую в углу выставочного зала.

Произведения современного искусства, сказать по правде, – так себе. Какие-то фигуры из сваренных друг с другом кусков рельс, пластиковые бутылки, наполненные разноцветной жидкостью – все это не впечатляет меня. Постмодернизм сам по себе, наверное, неплох, но когда он наступает на горло собственной песне, лично мне становится не по себе. Это то же самое, как если бы хот-дог съел и переварил самого себя. В философских категориях, конечно же.

Однако хипстеров выставка впечатляет и, я бы сказал, даже возбуждает. Бедные дети! Им привили неправильные представления о прекрасном, но даже через их огромные очки вряд ли возможно разглядеть красоту в этих, с позволения сказать, «объектах». Впрочем, известная пословица предлагает не спорить о вкусах, и в целом я согласен с ее диспозицией.

Хожу от стены к стене, от стенда к стенду. Ничего интересного. Однако я прекрасно понимаю, что не пойди я на эту выставку и, например, проведи очередные выходные дома перед компьютером, мое время было бы убито еще куда более бездарным образом. Мы живем во времена вторичности, в мире без тайн и секретов, поэтому увидеть что-то даже совершенно банальное – уже в некотором смысле достижение.

Олег куда-то запропал, но это заботит меня меньше всего. Ему нужен свежий воздух, так пусть он его получит. Тем более нянька из меня никакая.

Останавливаюсь перед очередным шедевром – это надутая резиновая женщина из секс-шопа, облаченная в судейскую мантию. Интересно, что бы значило это произведение искусства?

Впрочем, я в отличие от экспоната – не судья, а потому выносить вердикт о его художественных качествах не берусь. Кто знает – может, за столь причудливой формой прячется глубокий посыл.

– Уй-и-и-и-ху! – от моих размышлений меня отвлекает крик, я узнаю голос Олега. Самого моего приятеля не видать. Я иду туда, откуда прозвучал его боевой клич.