Песни улетающих лун

— Иди! — воскликнула она высоким срывающимся голосом. — Иди, куда хочешь. Всю жизнь ты меня мучаешь! Тебе плохо, а нам хорошо! Ты все равно никуда не пойдешь, потому что боишься, только хочешь всем нервы попортить. Иди, а Семена я сама донесу.

— И пойду, — Ирка повернулась к Зосе спиной, сделала пару шагов назад, да так и застыла, как вкопанная, на месте.

Зося уже пришла в себя, спросила спокойнее:

— Ну что же ты не идешь?

Ирка молчала. Она не двигаясь смотрела вдаль поверх диких кустов.

— Ну что же ты…

— Смотрите, — прошептала, наконец, Ирка, показывая пальцем туда, где из-за макушек леса на поле торжественно вытекало небо.

— Что ты там увидела? — Зося тоже невольно перешла на шепот.

Ирка только дрожала и тыкала пальцем вверх. Мохнатые звезды бросали на беглецов зеленоватый свет, кололи глаза ледяными лучами. Ожившими рисунками сияли Весы и Сито, Дракон и Большая Медведица; неяркою синею лентой тянулись заливы и реки Млечного Шляха. Торжественным сиянием были одеты неразлучные Близнецы; алмазным светом переливался Марс. Звезды то разгорались, то снова меркли, как свечи, — казалось, что сама Вечность проходит по их огням…

— Смотрите, смотрите же… Мамочки…

— Да нет там ничего. — Бодрого голоса у Семена не получилось.

— Неужели вы не видите? Вот он…

— Кто “он”?

— Он… летит сюда. Смотрите, вон оттуда… с мечом в руке, неужели вы не видите!?

— Да кто “он”-то!? — Зося чувствовала, что ее саму начинает трясти.

4

“Смотри, Повелитель Снов ногами встал на излуки! В шуйце его щит-луна, в деснице его Меч Мохту, в глазах его — ужас звезд, на лбу его — знаки ночи, под ногами — речная зыбь; сам Прран выводит ему Гаррона, кланяясь, говорит ему: “Садись, садись на коня, Повелитель”.

Садись на коня, Повелитель! Ты — порождение Мрака и прародитель Ночи, обетованье войны и поруганье мира, злоба умерших и страх родившихся, наказанье Горам и поощренье Морю. Садись, потому что теперь твое время: над головою твоею совы, под ногами — слепые рыбы; садись, потому что конь твой уши вонзил в небосвод, хвост его утонул в тумане, потому что грива его — вода, глазницы — ночные бездны; садись, потому что вокруг тебя — тьма и крики.

— Тьма, тьма кругом! — кричат по округе птицы.

— Тьма, тьма! — выпь басит на болоте.

— Тьма, тьма, тьма, тьма, — стучат копыта Гаррона.

— Тьма, тьма, — коню отвечает Эхо. — Тьма, пока не наступит утро.…

— Тьма, — эхо разносит ветер. — Тьма, пока не придет Тайвога.

— Тайвога, — кричит Толкователь Птиц; слеза, упавшая с неба, горит на его ладони. — Когда ты придешь, Тайвога?