Песни в пустоту

“Когда-то “Кронер” был одной из лидирующих тяжелых команд страны, регулярно участвовал в пауковских “Железных маршах” и пользовался большой популярностью у металлистов, – писала в 96-м году газета Московской рок-лаборатории “Дверь в рокенрол”. – Но вдруг Роберт Остролуцкий передумал играть треш и прислушался к новым модным течениям. В результате чего “Кронер” делает теперь первую индустриальную музыку, с которой впору отправляться на фестиваль “Учитесь плавать”. Сам Роберт остриг свои лохмы и принарядился в строгий пиджак, в котором выглядит очень мрачно. Состав: Роберт – гитара; Владимир Епифанцев – шоу, голос; Андрей Черный – бас; Евгений Кустов – ударные. Брат Роберта Андрюша занимается криком, танцами и внесением элемента “детской нервозности”. Владимир Епифанцев, выпускник Щукинского училища, ненавидит официальный традиционный театр и всячески пытается его разрушить. Пока он занимается этим в “Кронере”. Роберт на сцене статичен и зловещ, а Епифанцев безумен и подвижен. Вкупе с мальчиком в галстуке Андрюшей они создают какую-то магическую атмосферу, которой прекрасно соответствует скрежетание гитар. Несмотря на явные уже стилевые различия, “Кронер” не отказывается от выступлений на “Железных маршах”. Но большинство зрителей на этих фестивалях начинают скучать. Не врубается, блин, народ в индастриал”. В конце материала следовала небольшая приписка – мол, совсем скоро Остролуцкий собирается запустить новый проект под названием “Собаки Табака”.

И правда, y индастриала в России странная судьба. Прочие заграничные восьмидесятнические течения (постпанк, синтипоп, да тот же металл) без особого труда переносились на отечественную почву и запускались в массовый оборот – индустриальная культура так и осталась своего рода тайным знанием. Когда Ministry и Nine Inch Nails собирали стадионы в Европе, российский индастриал оставался историей сугубо для своих. Традиционная в таких случаях метафора секты здесь и правду как нельзя более уместна. Музыканты, занимавшиеся этой музыкой, в большинстве своем либо тяготели к эзотерическим учениям и культам, либо исповедовали крайне радикальные политические взгляды (а нередко и то и другое). Они сознательно держали дистанцию не только от любых проявлений мейнстрима (что еще можно было объяснить), но зачастую и от своих собственных соратников. Конечно, в индустриальных кругах не обходилось без собственных фэнзинов, фестивалей и прочих субкультурных атрибутов, но существовали они на каком-то сверхлокальном уровне. Если сравнить московские и петербургские индустриальные кассетные сборники тех лет, можно увидеть, что они вовсе не пересекаются по составу участников. Как выяснилось сильно позже, многие близкие по духу и звуку группы о самом факте существования друг друга узнали много лет спустя, когда у них появился доступный интернет.

Андрей Бухарин

В 90-е наша индустриальная сцена только формировалась. На поверхность все вырвалось к концу десятилетия, после смерти Брина Джонса из Muslimgauze, когда начались фестивали его памяти, сыгравшие объединительную роль. А в начале десятилетия самой важной фигурой в этом смысле был Алексей Тегин. Уникальный персонаж, сын знаменитого советского художника-соцреалиста, сам художник-гиперреалист, очень успешный на подпольном уровне. Живопись бросил и сосредоточился на музыке, а его самого часто писал Сергей Шерстюк, его друг, тоже подпольная знаменитость. Внешность Тегина была исключительной, кроме того, что-то у него было с носом, который был постоянно заклеен пластырем. Главным источником вдохновения для Тегина были Swans – к их музыке он относился как к канону и так ее и играл – диктаторски дрессировал своих музыкантов и расписывал песни Swans по нотам. Я часто бывал на его концертах, а как-то раз общий приятель привел к нему в гости – индустриальный бог сидел на полу и виртуозно играл на акустической гитаре фламенко. Невероятный персонаж. Тегин оказал колоссальное влияние на развитие индустриальной сцены – но в итоге остался чуть ли не самым невостребованным из всех. Позже он окончательно ударился в тибетский буддизм и стал исполнять ритуальную тибетскую музыку, используя, как полагается, инструменты, сделанные из человеческих костей. Сам я тоже в начале 90-х вел какую-то деятельность, сыгравшую определенную роль. Я тогда контактировал с Psychic TV и издавал газету про индустриальную культуру “23 Post”. На некоторые неокрепшие мозги она повлияла, как мне признавались потом.

Алексей Тегин