Песни в пустоту

В феврале 90-го года в зале Дома культуры Московского энергетического института было жарко. Совместный концерт играли первые лица только-только расправившего плечи нового молодого панка. Отрывистый поэт жестоких улиц Ник Рок-н-ролл в какой-то момент бросился со сцены в зал – и был раздет публикой практически догола. Егор Летов вместе с музыкантами “Гражданской обороны” долго ждал, пока починят аппарат, а потом устроил шаманские танцы и катался кубарем по сцене. Для Янки Дягилевой это выступление вообще стало последним электрическим концертом в Москве. Белая ворона в рядах поганой молодежи, из зала все это наблюдал и Борис Усов, будущий лидер “Соломенных енотов”, – и, кажется, именно этот концерт стал поворотным событием в его биографии. То, что делали “обороновцы” и их круг, стало для не по годам эрудированного юноши не только важным творческим ориентиром: эта музыка, этика и идеология давала ответ на вопрос, ради чего вообще стоит жить и как имеет смысл взаимодействовать с окружающим миром. И более того, в своей попытке уточнить этот ответ Усов пошел в некотором смысле даже дальше своих вдохновителей.

Как и всякие люди книжной культуры, издатели “ШумелаЪ мышь” отличались изрядной пытливостью, а потому, став своими людьми в московском рок-самиздате, быстро открыли для себя второй фронт сибирского панка, образовавшийся в Тюмени, и закопались в него с головой. Тем более что и для самих сибиряков тоже наступали новые времена. Летов, согласно официальной легенде, дабы избежать нездоровой популярности, распустил “Гражданскую оборону” и отправился исследовать новые территории в рамках проекта с нарочито “непроходным” заголовком “Егор и Опизденевшие”. Янка Дягилева трагически погибла весной 91-го. Первая волна экзистенциального панка закончилась – но ей на смену уже готовы были прийти новые люди, жившие не менее стремительно, честно и страшно.

Сергей Гурьев

Важной вехой для них стал тюменский фестиваль “Белая поляна”, куда ездили Усов и Рудкин. У них благодаря Юле Стригановой, такой популяризаторше тюменской тусовки, сложился в голове миф, что там гребни внутрь головы растут и что это вообще волшебный город панков. На фестивале играла уже вторая волна тюменщиков – “Сазоновская прорва”, которая потом стала “Черноземом”, “Шизо”, “Центральный гастроном”, “Газированные баллончики” и так далее. Было видно, что у Усова и Рудкина от этой поездки произошел культурный шок и полный внутренний переворот. У них стало возникать ощущение, что “Контркультура”, Летов и даже, может быть, Неумоев, – это уже истеблишмент от андеграунда, а настоящие, молодые, безумные, неуправляемые – они вот, на этом самом фестивале. С той поры в их головах навсегда укоренился культ Тюмени.

Борис “Рудкин” Гришин

Прилетаем мы в Тюмень, нас привозят в центр города, мы начинаем ходить кругами в поисках Юли Стригановой, которая нас туда пригласила. Ничего не получается. Спрашиваем у всех, где тут улица Мельникайте, нам отвечают, что это параллельная улица, мы идем на параллельную, но там никакой улицы Мельникайте. Усов в какой-то момент сказал: мол, она просто находится в параллельном измерении – есть улица Мельникайте, а есть улица Не Мелькайте. Так или иначе, в какой-то момент улицу все-таки нашли и дом нашли, но не могли найти подъезд. Спрашиваю Усова: слушай, ну что тебе эта Юля говорила, как искать? А он такой: “Она сказала, что в Тюмени живут только панки. Кроме панков, здесь нет никого”. В какой-то момент мимо нас проходят два чувака в ватниках и ушанках, и у каждого в руках по огромной трехлитровой канистре – при этом дикий мороз, февраль. И мы стоим и шутим: наверное, это тоже панки. В общем, когда мы наконец попали к Юле в квартиру, там ровно два эти чувака и были, и это оказались Димон Колоколов и Джексон из “Чернозема”.

Борис Белокуров (Усов)

Мы и до этого их зауважали глубоко по тем записям, которые сюда доходили. А вот когда съездили… Мы там услышали то, чего здесь не знал никто. Просто про “Оборону” как бы ну что писать? Тут все и так ясно. Надо было писать про что-то новое.

Илья “Сантим” Малашенков

Их чрезмерное увлечение Тюменью я считаю неоправданным. Потому что было там две, ну три хорошие группы. “Инструкция по выживанию”, “Мертвый ты” и “Чернозем”. Все остальное, о чем идет речь, – ну, прошу прощения, такого говна и в Москве… Понимаете, это был период, когда, условно говоря, любая сибирская группа считалась крутой, просто потому что она из Сибири. Но на деле же это не так. Так что это их увлечение было очень наивным. Приехали два ботаника из среднемажорных московских семей в Тюмень, увидели какой-то другой мир и посчитали, что это откровение.

Виктор Кульганек