Песни вещих птиц

Ну, вроде унялся. Марьяна думала, как быть, а медведь молчал. Уснул? Казалось, целую вечность она не решалась пошевелиться. Когда, наконец, размяла затёкшие руки и ноги, накатило странное спокойствие: будто всё хорошо и она в безопасности. Край одеяла ласкал щёку, мысли стали уплывать, по глади сонного океана кораблями заскользили образы. Так же чудно было засыпать под фильмы, которые Андрей с напряжением смотрел, а ей бы только пригреться под боком. На экране кто-то кого-то ищет, находит, потом теряет и снова ищет… Но ей не интересно, она хочет спать на плече у Андрея, держать его за руку, крутить серебряное кольцо…

Тук-тук-тук – кто-то из младших стучится или мама.

Марьяна резко села, проснувшись. Нет, она не дома, не смотрит фильм с Андреем. А стучались по-настоящему? Сёстры все рядом, крепко спят. Марьяна тряхнула головой, сгоняя сон, потом, медленно выдохнув, встала и пошла к двери. Вышла на крыльцо, вытолкнув страх за дверь, пристально вгляделась в ночь. Никого не было: медведь всё-таки ушёл. Только рыбы и киты плыли по небу. Зрелище завораживало, и Марьяна долго не могла отвести глаз.

Она всё думала и думала, пока макушки деревьев не стали различимы в лучах солнца, проникающего даже в самые тёмные глубины. Марьяна зевнула и тут увидела, как блеснуло серебром на ступеньке, у самых ног. Она подняла и долго рассматривала свою заколку, ту самую, потерянную, с цветами из бирюзы. Вдруг захотелось вовсю расхохотаться – необычное, злое желание, за которое даже стало стыдно.

– Ой! – послышалось из кухни. Это Надя увидела жену лесовика, которая обычно принималась хлопотать (хотя дел, собственно, не было) в предутренний час. В ответ младшая сестра получила неразборчивый поток ворчания, но только весело рассмеялась, и угрюмая женщина неожиданно поддержала её. Значит, Надя лесовой понравилась.

– Да знамо куда – к ручью! Там прямо с горы Забвения вода течёт, её-то вам и надо.

Когда Марьяна вошла, Надя с медным кувшином в руках слушала указания.

– Что ты делаешь?

– Иду к ручью, – ответила Надя так, словно в обычный день собралась в булочную, – за водой для обряда.

– Какого ещё обряда? – спросила сонная Янина, оглядывая комнату. Каждый угол украшали резные узоры: цветы, лебеди, руны – глаз не оторвать.

– Птица Сирин пела, помните? – Надя привычно закатила глаза. Это значило, что она полна сил и рвения, а Янина задаёт глупые вопросы. – Я спросила Агафью, она подтвердила, что это про обряд.

– Кого спросила? – удивилась Марьяна и ощутила на себе укоризненный взгляд лесовой. Ей стало ужасно стыдно, что она никогда не интересовалась именами лесовиков, которые во всём ей помогали. Но ведь и они величали её не иначе как девицей.

– Агафья говорит, – продолжала Надя, – для начала нужно всем умыться водой, которая течёт с горы Забвения.

– Страшно звучит, – Янина покосилась на маленькую помощницу. – А вдруг мы всё забудем?

Агафья презрительно фыркнула:

– Было бы, что забывать, девица, было бы, что… А вот вспомнить не помешает! Вода поможет отбросить лишнее и вспомнить самую суть.

– Ну, хорошо, – вмешалась Ксюша, – умоемся этой водой, а дальше что? Там и про травы, и про дверь…

Дальше пришлось выслушать, что они задают слишком много вопросов, а надо бы просто брать кувшин да идти по воду. И Надя пошла.

Давно у неё не было такого хорошего настроения. Она пританцовывала в пути, напевала прилипчивые строки про кружево, сорвала диковинный фиолетовый цветок с серебристыми прожилками на хрустальных лепестках, вплела его в косу и любовалась тем, как в каштановых волосах играют аквамариновые отблески неба.

«Не так уж страшно в мире Нави», – подумала Надя.

Рассвет превратил лес в произведение искусства. Каждая травинка застыла, словно стеклянная копия самой себя, листья налились изумрудным цветом и тоже будто окаменели. Живой ли, мёртвый этот лес, или вообще за гранью понимания?..

Непроявленный.

Только сейчас Надя начала осознавать значение этого слова: тропы, которые в буквальном смысле ведут, и ужасающая густая тьма, и головокружительный аромат трав, и застывшее хрустальное молчание.

Шум воды подсказал, что босые ноги вели её в верном направлении. Ручей оказался невероятно прозрачным, только бурлила у камней белая пена. Вода текла медленно-медленно, как ни в одной реке мира Яви течь не могла. Надя склонилась над ручьём.

– Эй, с ума сошла?!

Её схватили под мышки и оттащили в сторону. Надя вытаращилась на того, кто так бесцеремонно на неё набросился. От удивления она не могла ни возмутиться, ни испугаться.

– И представить не мог такого изощрённого способа покончить с собой! – воскликнул её «спаситель». – Попасть живой в мир Нави, чтобы здесь окунуться в забвение и слиться на веки вечные с потоком памяти… Дурь полная. Меня, кстати, Мир зовут. А ты кто, безумная путница?

– Надя…

– Надя. Надя, ты, верно, хочешь набрать воды из ручья, но не знаешь, что ступать в него нельзя. Нужно изловчиться и наполнить кувшин так, чтобы по возможности вообще не коснуться воды.

– А то что?

– А то унесёт. Идём, я помогу.