Песни вещих птиц

Уже когда кувшин был полон, а Мир попрощался и скрылся в лесу, Надя всё стояла у ручья, не понимая, как допустила, чтобы незнакомец держал её за талию, пока она наклонялась всё ниже к воде. Кто вообще этот не пойми откуда взявшийся парень с насмешливым прищуром и мягким тягучим голосом? Всё произошло так быстро – а может, вообще не произошло, лишь привиделось? Сердце колотилось неистово, пока она бежала со всех ног обратно, боясь не найти дом, снова потерять сестёр. Как вообще решилась пойти одна? И правда ведь безумная. Она не оглядывалась: воображение рисовало, что за ней по пятам следует ещё кто-нибудь несуществующий. Лес, утренний, хрустальный, прекрасный, – это лес мира мёртвых, на минуточку.

Непроявленный.

Не разбирая дороги, Надя налетела на Янину, которая сидела на коленях и что-то выискивала в траве в паре метров от дома.

– Что-то случилось?

– У-у, – Надя покачала головой, – нет. Ничего не случилось. Вот, воды принесла. А ты что делаешь?

– Собираю семена, – ответила Янина, бережно наклоняя хрустальные бутоны и ссыпая в чашу янтарно-жёлтую крупу. – Если не думать о том, что нас занесло в мир смерти, можно просто бесконечно любоваться, правда ведь?

Надя кивнула, вспомнив прищуренный взгляд. Нет, о Мире она тоже не расскажет, потому что его наверняка не существует.

Уже в доме, где младшие сёстры поставили на стол кувшин с водой и чашу с семенами, Марьяна, не отрываясь от рукоделия, рассказала, что каждое утро лес становится вот таким, будто всё в нём из камня и хрусталя. Днём он почти настоящий – и листья, и цветы, только травы дурманят. А с наступлением темноты кажется, что всё вокруг сгущается и в то же время плывёт, меняется местами, меняет формы.

– А где Ксюша? – спросила Надя.

Ксюше Агафья вручила кусок воска, медные рюмки и моток верёвки. Лесовик, которого, как оказалось, звали Антипом, ловко и умело, несмотря на свой рост, соорудил за домом подвесной котёл и развёл костёр. Ксюша, вытирая пот со лба, аккуратно разливала горячий воск по формам.

– Нужно было догадаться, что руны и загадки – только начало, – заключила Янина, – как первый класс в школе. Агафья, а что с семенами-то делать?

– Ясно что, – фыркнула лесовая. – Отвар варить. Водой сначала сами умойтесь, на оставшейся сварите отвар. Потом ему дней пять надо настояться, не меньше. А вы пока венки сплетёте, трав да камней наберёте. Как будет готово, зажжёте свечи, расставите камни, заклинание произнесёте, весь род созовёте, род по крупицам знание соберёт, вам передаст, очистится в огне и воде – вот и делу конец. А там уж отправитесь восвояси – или нет. Как решите.

Девушки стояли как вкопанные. Агафья оторвалась от веника, которому всё это рассказывала, и упёрла руку в бок:

– Ну, чего таращитесь? Так всегда делается, я только наблюдаю. Вот разве что вы попались – ничегошеньки не знаете, а обычно уже готовыми идут. Ладно, нам пора.

Вскоре оба лесовика скрылись в печи.

– У-ух, – выдохнула Янина, – значит, план всё-таки есть.

– И связан с нашим родом, как я и говорила, – сказала Ксюша. – Вот зачем мы здесь. Прабабка нас привела, чтобы за весь род провели какой-то обряд…

Послышалась птичья возня под крышей, ветер донёс сладкие ароматы, возвещая конец хрустального утра. Марьяна, Ксюша, Янина и Надя умылись ледяной водой из кувшина – лишь несколько капель упали в траву, остальное оставили для отвара. Вернувшись в дом, заняли руки приготовлением чая, головы – мыслями, а сердца – волнительным предчувствием. Неужели настолько важное дело предстоит им четверым? Встречаясь взглядами, они понимали, что всё недосказанное уже сказано, а что не понято – сердце знает и чувствует. Марьяна за семь дней должна справиться с кружевом, Ксюша – разобраться с цветами и травами для отвара, Янина – сплести венки. А вот Надя поняла, что ей предстоит вспомнить те самые строки.

– Пелагея ведь дала вам заклинание? – спросила Марьяна. В два глотка допив сладко-терпкий чай, она тут же вернулась к прялке, словно это был капризный младенец.

– Для обряда? – переспросила Янина. – Нет, такого не было.

– Вот и я думаю, не было, – кивнула Ксюша. – Может, мы его ещё услышим? От вещих птиц, например…

– Не услышим, – хмуро сказала Надя. – Было. Только я его где-то выронила, а запомнить не успела, всего раз прочитала.

– Да тебе и этого обычно достаточно, – подбодрила её Ксюша, но Надя покачала головой.

– А ты уверена, что это именно то заклинание? – спросила Янина.

– Уверена. – Надя встала и ушла в угол разглядывать узоры и скрывать блеснувшие слёзы. – Это было оно. И я всё испортила, я вообще много чего испортила.

Она уже была готова рассказать про то, какой выбор сделала в доме Пелагеи, но подошла Марьяна и обняла её за плечи.

– Ну что ты! Ты же такая умница, Надюш, а расстраиваешься из-за глупостей.

– Девочки? – в голосе Янины тоже послышалась печаль. – Я всё думаю: а что, если мы останемся здесь навсегда, забудем свет солнца, станем такими же духами, каких видела Ксюша? И родители нас больше не увидят. Или ещё что похуже случится. Ведь сколько здесь нечисти, злого, страшного…