Песня для кита

Когда дедушка умер, я всё время гадала, видит ли он меня, может ли каким-то чудом оказаться рядом. Но в эти минуты я особенно страстно желала, чтобы он был где угодно, только не рядом со мной. Я не хотела, чтобы он видел, что мисс Конн сделала с нашей историей. Сделала с нами.

Все уставились на меня, раскрыв рты, пока я медленно комкала в руках бумагу. Нина, как всегда, прижала палец к губам, как будто это была её обязанность – напоминать мне, что предметы издают звуки, а шуметь не положено. Но я не швырнула бумажный ком ей в лицо. Я бросила его в другой конец класса, где он угодил в корзину для мусора вместе с деревом, и листьями, и рекой, и птицей в гнезде – раскромсанными на куски алой надписью.

3

Несмотря на то что электроника считается наукой для мужчин, занятия в научном классе, где я не ловила ворон на небе, нравились мне больше всего. Обычно я всегда была внимательна, потому что любила науку и нашу учительницу, Софию Аламиллу. Мне нравилось даже то, какими плавными жестами слетает с моих пальцев её имя.

Мисс Аламилла написала на доске буквы: Гц.

– Помните, что это значит? – спросила она.

Поднялось совсем немного рук, и мисс Аламилла вызвала меня. Я показала по буквам г-е-р-ц, и мистер Чарльз перевёл для неё и для класса:

– Герц.

– Правильно, – кивнула мисс Аламилла. – И что это значит?

– Частота звука.

Мне стало интересно, почему мисс Аламилла вспомнила про частоту. Мы ещё два месяца назад сдали по ней зачёт.

– Я обнаружила кое-что, прямо относящееся к нашей сегодняшней теме, – сказала учительница, как будто услышала мои мысли. – Это про некоторые виды китов, и вы скоро сами поймёте, почему так важна частота их песен.

Мисс Аламилла нажала несколько клавиш на своей компьютерной клавиатуре, и в её очках отразилось запущенное на экране видео. Большой экран над её кафедрой засветился синим, с надписью в углу «нет сигнала».

Я сразу пошла к столу мисс Аламиллы, хотя она даже не успела показать мне «Помоги, пожалуйста». Снова запустив видео, я дала компьютеру команду передать сигнал на экран и нажала СС в нижнем углу, чтобы включить титры.

Пошло изображение: кит плывёт по океану. Благодаря титрам я могла читать слова с экрана, а не с рук мистера Чарльза. Серо-голубая туша кита заполнила весь экран, мощный хвост ходил вверх-вниз.

Комментатор рассказывал о ките по имени Синий-55, который путешествовал в одиночестве, а не со своими сородичами. Учёные давно следили за ним, и он всегда был одиночкой: ни друзей, ни семьи, чтобы плыть вместе или поговорить. Это был так называемый усатый кит, он питался планктоном и мелкой рыбёшкой, не терзая зубами кальмаров и тюленей, как касатки. Но он был смешанных кровей. Его мать была голубым китом, а отец – финвалом.

– Главная проблема, – продолжал комментатор, – в уникальном голосе Синего-55. Большинство китов общается на частоте примерно 35 Гц, тогда как этот одиночка поёт на частоте 55 Гц.

И всего двадцать герц создавали огромную разницу. Этот кит говорил на языке, понятном лишь ему одному.

– Более того, сама его песня была неповторима: даже если бы другой кит сумел его услышать, он не понял бы смысла посланий. Видимо, Синий-55 не мог общаться даже со своими родителями.

У меня всё сжалось внутри. Я тут же захотела, чтобы на экране рядом с Синим-55 проплыл другой кит. Чтобы он хотя бы посмотрел на него.

– Необычные сигналы Синего-55 были впервые зафиксированы военными в конце 1980-х годов. Морские биологи установили источник звука и причину странного одиночества этого кита в океане.

Я сама ничего не замечала, пока буквы на экране не расплылись: у меня из глаз текли слёзы. Мистер Чарльз протянул мне свой платок. Наверное, я всхлипывала или что-то в этом роде.

– Аллергия, – показала я, не отрываясь от экрана.

Комментатор ещё рассказал, что исследователи морской фауны год назад попытались прикрепить Синему-55 электронный чип, чтобы отследить его перемещения в океане, также оказавшиеся беспорядочными, непохожими на передвижения остальных китов. Они взяли на анализ образец его кожи. Так им удалось выяснить, что его родители происходят от разных видов. Но не успели они прикрепить чип, как кит ушёл на глубину. Он больше двадцати минут не поднимался на поверхность, чтобы сделать вдох. Без чипа единственным способом выследить его были сигналы с глубоководных микрофонов, фиксировавших необычное пение.

Я не помнила, как поднялась с места, но когда видео закончилось и мисс Аламилла начала говорить, мне пришлось следить за мистером Чарльзом. Все смотрели, как я вернулась за свою парту. Моя тетрадь упала на пол – наверное, я столкнула её, когда вставала. Я оставила её лежать на полу.

– Представляете? – спросила мисс Аламилла. – Скитаться в океане столько лет, никогда ни с кем не общаясь?

– Да.

Она что-то добавила про частоту звуков, но я уже не обращала внимания. Мистер Чарльз рукой показывал, как движется плывущий кит. Мисс Аламилла продолжала рассказывать про Синего-55. А я смотрела сквозь мистера Чарльза, как будто всё ещё видела кита на экране.