Песня для тумана (СИ)

Она взялась за край вуали, собираясь снова накинуть её на лицо, но Бард перехватил её руку, погладил морщинистую щёку. Кожа сразу разгладилась, засветилась серебристо-лунным цветом, водянистые глаза потемнели, в воздухе нарастало напряжение, какое бывает перед грозой. Ульв наклонился к своей королеве, словно хотел до предела сжать воображаемую пружину, чтобы душное ожидание, наконец, разразилось грозой и закончилось освежающим дождём.

— Он не достоин чести даже смотреть на тебя, — прошептал Бард низким, чуть хрипловатым голосом, и не пытаясь околдовать Мэб вкрадчивым тембром: слишком унизительными казались неудачи.

Она приложила палец к его губам.

— Зачем ты назвал этого мальчика ард ри? Разве ты видел его во сне?

Ульв отступил на шаг, пытаясь скрыть досаду: говорить о короле, решившем ослушаться друида, не хотелось.

— Меня уже тошнило от бычьей крови. Раз за разом её вливали в меня всё больше и больше. Но в снах я никого не видел. Просто бродил в пустоте, иногда по залам Тары. Но всегда один. Этот… бычок не хуже и не лучше прочих. Правда, норовистым оказался. Вошёл во вкус.

— Хм… — лукавый взгляд сделал из Мэб совсем девчонку. Она нарочито задумчиво провела рукой по барельефу с изображением тернового куста. — Гулял по Таре Королей и так ни разу никого и не увидел? Ни в полированном полу, ни в тёмном окне, ни в серебряном блюде?

— Тщеславные мысли меня посещали, — Ульв сложил руки на груди и отошёл к глубокой нише, отделанной золотом и драгоценными тканями. Он предвидел направление очередной насмешки королевы фей, и уже заранее было больно. Как можно представить цверга, занимающего престол потомков богини Дану? Безумие горячечного бреда. Глупость. Но глупость всё же меньшая, чем страстная мечта покорить сердце великой сидхе. — К счастью, все сомнения в Таре легко разрешить.

Ульв вытянул руку и небрежно опустил на невзрачный с виду камень, занимавший почётное место в тронном зале. Как и следовало ожидать, камень Фаль, камень королей Тары, промолчал и на этот раз.

Мэб тоже подошла поближе и произнесла с тонко выверенной и неоднократно применявшейся интонацией — как будто обращалась к слабоумному:

— Это — кусок скалы, в которой какой-то шутник вырезал пару углублений в форме ступней. Что такого интересного ты в нём нашёл?

— Фалльский камень, — Ульв медленно убрал руку за спину и теперь украдкой следил за рассеянным светом, беспорядочно рассыпавшимся по платью Мэб, превратив его из чёрного в рассветно-серое, — применяется для устранения ошибки, которую может допустить друид.

— Ключевое слово тут — Фалльский, — паутинка накидки Мэб растаяла, улетучилась с порывом неведомо откуда взявшегося тут ветра.

Ульв явственно чувствовал, что над ним потешаются. Но пока не был уверен, действительно ли перед ним подделка, или сидхе морочит ему голову, желая посмеяться над легковерием цверга.

— Кенн Круах сказал мне, что последний луч заходящего Самайна падает на камень Фаль в тронном зале Священной Тары, — упрямо пробубнил Бард. — Зачем ему было лгать?

— Боги не лгут, — кивнула Мэб, снисходительно поглаживая Ульва по гладкому подбородку. — Их надо просто научиться понимать. Тут ключевое слово было «священной».

В следующий миг у друида перехватило дыхание, а глаза болезненно заныли, хоть он инстинктивно прикрыл их рукавом.

— Добро пожаловать в Священную Тару, Великий Бард! — звонкий голосок заставил его вздрогнуть и открыть лицо.

Да, это действительно была Тара. Та Тара, которую он видел во сне: с белоснежными, полупрозрачными, как китайский фарфор, стенами, наполненная светом, свежим ветром и упоительными ароматами. Но на этот раз она не была пустой.

Стайки щебечущих фей, вперемежку с птицами, проносились мимо, деловитые лепреконы сновали туда-сюда, несколько кобольдов лихорадочно постукивали крохотными молоточками, заканчивая новую стенную панель из серебра, изображавшую чёрного волка, бегущего по лунной дорожке. Сама луна, полная и сияющая, висела высоко, у самого чёрного свода, усыпанного искрами волшебных кристаллов. Задрав голову, волк, видимо, тоскливо выл. Один из кобольдов достал крупный изумруд и точным движением поместил его в пустовавшую глазницу. Взгляд серебряного с чернью волка из тоскливого сделался хищным и жадным.

— Добро пожаловать! — повторила молоденькая альва, почтительно склоняясь перед Ульвом.

— Да пребудет с тобой милость богов, — машинально ответил друид, но альва расцвела и засветилась счастьем, как будто он и вправду осенил её благословением. Увы, теперь и сам Великий Бард не стал бы уповать на тех, чью милость призывал. Он даже пожалел о вырвавшихся словах. Не след без нужды тревожить мёртвых.

— Где… королева? — спросил Ульв, безуспешно оглядываясь по сторонам.

— В тронном зале, — тем же восторженно-звонким голоском ответила альва и снова почтительно склонила голову. — Мне приказано вас к ней проводить.