Песня для тумана (СИ)

Ульв подошёл поближе, и теперь видел, что они покрыты не просто орнаментом, но искусно выполненными рисунками, рассказывающими давнюю историю.

— Фоморы — извечные враги Туата да Даннан, — Древняя, плохо сохранившаяся голова таращилась на Ульва пустыми глазницами. Сейчас ему казалось, что голова вполне могла принадлежать цвергу. — Как ты?.. Почему не прогнала меня сразу, как только узнала?

Мэб резко выпрямилась и метнула в барда молнию взгляда.

— Я — не из племени Дану, — отчеканила она, и он удовлетворённо кивнул: ему всегда казалась, что повелительница фей очень мало походит на фею. — Я — сама по себе. — Мэб стремительным движением выдернула меч из ножен. — Расскажи ему о битве при Маг Туиред!

Прежде, чем начать говорить, меч зашёлся стариковским кашлем, будто прочищал несуществующее горло. Он был стар. Его ковали ещё в те времена, когда каждый меч, покидая ножны, начинал рассказывать о своих победах. И Ульв уже не сомневался, кому принадлежало это оружие.

— Славная была битва! — в металлическом голосе явственно звучало удовлетворение. — Туата да Даннан, великие потомки Немеда, постигли тайны магии и премудрости четырёх друидов в четырёх городах: Фалиасе и Гориасе, Муриасе и Финдиасе. И превзошли они всех людей по достоинствам своим и мастерству, так что простые смертные поклонялись им, словно то были боги…

— С собой они привезли четыре волшебных предмета, — голос барда не перебил повествование меча, но влился в него, как слова песни вливаются в музыку. — То были копьё Луга, не знающее пощады, Лиа Фаль, узнающий того, кому суждено править Ирландией, котёл Дагды, от которого никто не уходил голодным и… ты.

— И я, — довольно подтвердил меч Нуаду. — Не знающий промаха, никогда не возвращавшийся в ножны не отведавшим крови врага.

— Не отвлекайся. — Королева Мэб непочтительно щёлкнула ногтем по лезвию. Меч обиженно засопел, но продолжил:

— Туата да Даннан сошли на берег у Корку Белтаган, — «Коннемар», — мысленно сориентировался Ульв, — и подожгли корабли, чтобы не в их воле было отступить, — торжественно, как королевский бард на пиру, рассказывал меч. — Славные потомки Немеда потребовали у захвативших Ирландию Фир Болг…

— Не менее славных потомков Немеда, — язвительно вставила повелительница фей, но рассказчик не дал сбить себя с заданного тона:

— …потребовали у захвативших Ирландию Фир Болг, — с нажимом повторил он, явно адресуясь к Ульву, — чтобы те дали им либо половину земель, либо славную битву.

— И Фир Болг, конечно, выбрали битву, — Бард присел на скамью рядом с Мэб и она переложила четвёртое сокровище Туата да Даннан на колени цвергу.

— Конечно, — Ульву показалось, что меч даже заворочался от переизбытка чувств. — Фир Болг ведь, в самом деле, происходили от корня Немеда, как и Племена Богини! И дрались нисколько не хуже!

— Только были разбиты и перерезаны, все, кто не успел бежать к фоморам, — желчно добавила королева, привалившись к стене и прикрыв глаза. Холод каменной кладки юркой змейкой скользнул вдоль спины, и повелительница фей пожалела о легкомысленно сброшенном покрывале.

— У них ведь не было меня, — простодушно пояснил меч.

— А у Нуаду больше не было руки, — Ульв оторвал жадный взгляд от волшебного оружия и, встревоженный холодно-презрительной интонацией в её голосе, вгляделся в вертикальную чёрточку, появившуюся между тонкими, изогнутыми, будто луки, бровями той-что-была-сама-по-себе.

***

Побуревшие от грязи и крови (хороши боги!) Туата да Даннан слоняются по долине, деловито добивая врагов. Своих раненых у них уже нет: Диан Кехт познал все тайны врачевания, почти стёр грань между жизнью и смертью, возвысив ушедших в странствия потомков Немеда над их сильнее привязанными к дому сородичами, Фир Болг. Фир Болг разделили Ирландию на Пять Королевств, Фир Болг выбрали себе первого ард ри, Верховного Короля. Вот он лежит, Эохайд, сын Эрка. Вот и юный Сренг, сын Сенгана, скрючился у ног предводителя Племён. А Нуаду, мудрый Нуаду, со звериной яростью продолжает топтать давно мёртвое тело героя, отрубившего руку с неотразимым мечом, не знавшим промаха. И что толку в том, что Диан Кехт обещает приставить предводителю серебряную руку, которой тот сможет опрокидывать кубок, ласкать женщину или держать меч ничуть не хуже, чем прежней?

Увечному не быть королём.

***

— Как случилось, что королём избрали Бреса? — спросил Ульв. — Разве его отец не был фомором?

Меч впервые за долгое время замолчал, не зная, что ответить. За него это сделала Мэб:

— Именно потому и выбрали, — сказала она, укрывая плечи тёмной шалью, и Ульв с сожалением отметил, как платье королевы утратило нежные краски, упало тяжёлыми складками вечной ночи. Не той, что пестрит бриллиантовыми гвоздиками звёзд. То была беспросветная ночь подземных цвергских пещер. Ночь Нижнего Мира, как сказала бы маленькая Сату.

— Не смотря на то, что Диан Кехт излечил всех, кого ранили в первой битве при Маг Туиред, мёртвых воскрешать он не мог. Туата да Даннан потеряли много своих героев.

— Эдлео, сын Ала, — с сожалением произнёс меч.