Песня горна

– Ты ещё мамонтов вспомни. – Борис Игоревич, наконец, сумел утвердить жену на её собственных ногах. – Гарь на плечах лёгкий танк может унести, а я вспотел… – И промакнул лоб платком. – Однако тяжёлая ты стала! – возмутился он вдруг.

– Это всё – груз проблем, – призналась Валерия Вадимовна, с явным удовольствием цепляясь за руку мужа. – И, между прочим, я из-за тебя сбежала с боевого поста раньше времени.

– Шесть часов почти, сейчас темнеть начнёт, – напомнил Третьяков и вдруг грустно добавил: – А в Петрограде сейчас уже снег…

– Скучаешь? – Она потёрлась щекой о плечо мужа.

– Временами… Денису хорошо. Они в этом возрасте мобильные, как водомерка. По-моему, он даже по Войко своему не скучает… Некогда ему.

– Давай в выходные съездим на перевал, к Бойцовым? – предложила Валерия Вадимовна. – Закажем столик, посидим, друг на друга хоть посмотрим.

– Хорошая идея! – взбодрился Борис Игоревич. – Точно. Поедем, и никого с собой не возьмём. И так от детей не протолкнуться.

– Да, топить бы их всех сразу после рождения, – подтвердила Валерия Вадимовна и погрустнела. Тогда муж прочней подхватил её под руку и галантно осведомился:

– Не хотица ли пройтица,
Там, где карусель вертица,
Лепестричество сверкает
И фонтанчик шпандыряет?..

Помнишь?

– Да ну тебя, – Валерия Вадимовна невольно улыбнулась. Борис Игоревич пожал плечами:

– Не хотица? Как хотица.
Я и сам могу пройтица,
Там, где карусель вертица,
Лепестричество сверкает
И фонтанчик шпандыряет…

– Вечер добрый, Ольга Ивановна! – весело поздоровалась Третьякова, входя в прихожую, пока муж прикрывал дверь перед самым носом Презика, который почему-то очень активно совался в дом, чего обычно не делал. – Головорезы дома?

– Олег-то мой в школе, с пионерами, а Денис спит, – Ольга Ивановна махнула руками на возмутившуюся было Третьякову. – Да пусть! Вот ведь и не видите даже, а он уж месяц недосыпает, за завтраком тарелку носом клюёт. Я и к телефону не звала его, а то названивают, названивают… совести у людей нет! – раздражённо и возмущённо определила женщина. – Трубку сразу кладу – и всё. Только казачке этой объяснила, что и как… уж больно он с ней ласково говорит всегда…

– Вообще-то ужин уже, – заметил, устало снимая форменные туфли, Борис Игоревич. – А сыне непутёвый небось сразу после школы завалился… Ольга Ивановна, – вдруг всмотрелся он. – А что-то вы какая-то не такая?

– Чего я не такая? – откровенно смутилась женщина.

– Валерка, – замогильным голосом проронил штабс-капитан, беря жену за плечи и приваливая к себе, – крепись. Наш сын что-то взорвал. Или поджёг. Или ещё чище, но у меня воображение отказывает.

– Да ну вас! – рассердилась Ольга Ивановна. – Дело-то серьёзное! Пошли, поглядите! Пошли, пошли, чего стоять-то?!.

…В комнате мальчишек было открыто окно, и лёгкий тягучий ветерок, тёплый и сырой, шевелил на столе страницы и листки. Было ещё достаточно светло, и Третьяковы переглянулись удивлённо – Денис спал на кровати Олега, прямо поверх покрывала. Борис Игоревич чуть нахмурился. Взглянул на жену. Та покачала головой: ей, опытнейшему врачу-практику, не составляло труда увидеть сразу, что сын спит так, как спят насмерть усталые люди – каменно, неподвижно, видимо, даже ни разу не поменяв позу с того момента, как лёг.

– Это он что, даже до кровати до своей не добрался? – встревоженно спросила она, без капли своей обычной иронии. Ольга Ивановна вздохнула тяжело и молча показала на кровать Дениса.

– Это ?! – только и смог сказать Борис Игоревич. Вообще его не очень удивило, что в комнате сына обнаружился спящий другой мальчишка – мало ли, какие бывают обстоятельства? Но тут же штабс-капитан узнал Володьку, который спал, завернувшись в простыню.

– Не поели, – Ольга Ивановна загибала пальцы прямо перед лицом обалдевшего обэхаэсовца. – Не помылись – Володька этот вообще, я ж его знаю, бельё считай уже не отстираю… А главное, – она понизила голос, – притащил он его на руках и говорит: «Тётя Оля, – это мой брат Володька, он будет с нами жить». И на меня аж зашипел, чисто кот над колбасой, а я только и хотела этому где-нигде на диване постелить… Каково?!

– Ннннуу… я как бы… – Борис Игоревич сильнейшим образом напоминал матёрого волка, в логове которого вдруг обнаружился невесть откуда взявшийся ещё один волчонок, неучтённый и незапланированный. Между тем Валерия Вадимовна уже сидела на кровати и что-то делала. Сказала через плечо:

– У мальчика недавно была двусторонняя пневмония… Недокорм сильнейший, кстати… хронический… И по мелочи еще куча всего… Я его помню, кстати – он нас тут первым на перевале встречал. А ты помнишь, Борь?