Песня исцеления (СИ)

   — Да, навья, — ответила она кратко. — Именно по этой причине её освобождение из-под стражи задерживается, тогда как Цветанка уже завтра будет на свободе.

   — Что? — нахмурилась Рамут, невольно задетая за живое. — Теперь её держат под замком, только потому что она — навья?

   Радимира, видимо, поняла, как это прозвучало, поэтому добавила примирительно:

   — Ладушка, не обижайся и не принимай на свой счёт. Не потому что она твоя соотечественница, а потому что... как бы это сказать? Её деятельность во время войны вызывает некоторые вопросы. Я уже допросила её, она сделала весьма подробное признание, но кое-что из сказанного ею нужно проверить. Это непросто, поскольку прошло очень много времени. Но мы должны убедиться, что у неё нет вредоносных замыслов.

   Рамут сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

   — Благодарю за разъяснение, — проговорила она несколько натянуто и суховато. — Кажется, мне повезло больше. Надеюсь, моя деятельность не вызывает вопросов? Я как-никак военный врач.

   Рука Радимиры тепло легла сверху, накрыв кисть навьи, а голос промурлыкал очень мягко, с нежностью и обожанием.

   — Горлинка, милая моя... Твои дела уже давно доказали всем, какое ты чудо и сокровище, какое ты ценное приобретение для Яви! Нам всем невероятно повезло, что ты теперь у нас есть! Но самое главное — невероятно повезло мне, потому что ты моя жена, любушка моя. И мать моих дочек.

   Встретившись с её нежным, сияющим взглядом, Рамут немного оттаяла и смягчилась. Радимира присела у её колен, заглядывая ей в глаза и покрывая поцелуями всё её пальцы по очереди, и мягкая щекотка её губ растапливала холодную, неприятную занозу в сердце. С ласковым мурлыканьем Радимира приблизилась к её лицу, и Рамут не устояла перед поцелуем, раскрыла губы и впустила нежность. А в следующий миг очутилась на руках у супруги.

   — Дом, убери огонь, — отдала Радимира распоряжение и стремительно понесла Рамут в супружескую спальню.

   В эту ночь Рамут спала меньше обычного. Нагая, пропитанная сладостным утомлением от жаркой близости, она засыпала на плече Радимиры, решив отложить на потом все мысли, все заботы, отделить их от этих мгновений их с супругой единения, чтобы они не вторгались и не портили, не отравляли его.

   Завтра. Думать и решать она будет завтра.

   Ранний завтрак они делили с Радимирой на двоих: Драгона поднялась ни свет ни заря и выскользнула в утренний сумрак, поручив дому передать матушке сообщение, что сегодня ей необходимо быть пораньше на работе. Минушь с Бенедой наспех выпили только по чашке отвара тэи с жирными сливками и сырными лепёшечками, после чего тоже козочками ускакали трудиться, оставив родительниц за столом вдвоём. Те завтракали более основательно и неторопливо: любящая порядок Рамут заботилась о своём питании, чтобы было достаточно сил для работы (по её собственному излюбленному выражению, она ела, чтобы жить, а не жила, чтобы есть), а Радимира ласково любовалась ею, свежеумытой и тщательно причёсанной, в безукоризненно свежей белой рубашке, кафтане и чёрном шейном платке (чистую рубашку она надевала каждое утро, а если день выдавался напряжённый, то в обед ещё раз меняла её). Рамут неспешно допивала отвар тэи со сливками. Неизменные два яйца всмятку, две сырные лепёшечки, маленькая мисочка молочной каши с тающим кусочком сливочного масла — такую трапезу Рамут только что вкусила. Вскинув глаза и встретив тёплый взгляд супруги, она улыбнулась. Радимира знала: хоть её супруга и была завзятой чистюлей, но не боялась грязной работы. Не гнушалась запачкать руки чужой кровью и иными телесными жидкостями, садовой землёй, орудовала лопатой для чистки снега.

   Когда завтрак завершился и дом убрал со стола, Рамут сказала:

   — Дорогая, я хотела бы навестить Серебрицу в темнице. Я хочу убедиться, что условия, в которых она содержится, не сказываются отрицательно на её здоровье и не причиняют ей страданий. Это возможно?

   Радимира не повела и бровью.

   — Что ж, у меня нет причин препятствовать твоему желанию, — ответила она спокойно. — Я понимаю, это отчасти из-за того, что вы с нею соотечественницы... Но я всё же посоветовала бы тебе относиться к ней с осторожностью и не спешить ей доверять, пока мы всё не выясним.

   — Благодарю тебя за совет, — как можно сдержаннее промолвила Рамут. Снова её голос прозвучал суховато.

   Радимира приблизилась, ласково тронула её подбородок, с улыбкой заглянула в глаза.

   — Ладушка... Всё ещё обижаешься? Пойми, это не травля и не гонения по признаку принадлежности к тому или иному народу, вовсе нет! Идёт расследование весьма серьёзных обстоятельств, отнюдь не безобидных.

   — Хорошо, я поняла, — проговорила Рамут, воздерживаясь от дальнейших споров, дабы сгладить острые углы и избежать недоразумений с супругой. — Я намерена навестить её в обеденное время, между часом и двумя пополудни. Это уместное время, меня пустят в темницу?

   Радимира кивнула.

   — Когда тебе будет угодно, душа моя. Я позабочусь о том, чтобы тебе ни в чём не препятствовали — в разумных пределах, конечно. Твоя безопасность превыше всего.