Песня кукушки

Повернувшись лицом к одной из кирпичных опор, что поддерживали мост, она начала продвигаться вперед. Когда девочки миновали воткнутый между камнями нож, Не-Трисс показалось, будто она слышит едва уловимую музыку, легчайшие, словно свет луны, звуки. «Иди по Меддлар-лейн до конца моста, — сказала женщина-птица, — встань лицом к кирпичам и шагай. Не останавливайся, пока звуки дорожного движения не станут совсем слабыми и ты не начнешь понимать чаек…»

Шаг за шагом. Кирпичная стена приближалась и одновременно отдалялась, словно она не вертикальная, а образует невозможно крутой подъем. Они сделали еще шаг, и склон стал менее крутым, по нему уже почти можно было подняться. Следующий шаг привел их к основанию кирпичной стены, и теперь подъем стал небольшим — просто холмистая тропинка. Инстинкт подсказал Не-Трисс, что не надо смотреть влево и вправо, и она порадовалась, что взяла Пен за руку. Она ступила на каменный «склон», и под ее ногами он превратился в ровную горизонтальную поверхность. Не обращая внимания на внутренний голос, твердивший, что она поднимается по стене, Не-Трисс продолжила идти. Когда кирпич сменился известняком, она снова проигнорировала внутренний голос, кричавший, что она идет по обратной стороне моста.

Слабые утренние звуки города угасали. Далекий звон первых трамваев, стук тележек — все растворялось, как крупинки соли в воде. Вокруг них начал дуть сильный ветер, резкие крики чаек стали громче. Они шли дальше, и Не-Трисс почудилось, будто она слышит в голосах чаек что-то новое. Не то чтобы звук изменился, просто возникло такое ощущение, что клинок вынули из ножен. А может, спала пелена с ее ушей и слух обострился.

— Дитя! — слышала она крики чаек. — Одно дитя, двое детей! Розовощекие дети с глазами! Дети с мягкими глазами и сердцами, как фрукты!

Не-Трисс поняла, что Пен тоже их слышит. Маленькая ручка не задрожала, но вцепилась в нее еще сильнее. Не-Трисс сжала ладонь, и они пошли дальше нога в ногу.

ГЛАВА 23

ВСПОЛОХИ И МЕРЦАНИЯ

Не-Трисс твердила себе, что они идут по верху моста, а не по внутренней поверхности. Это был единственный способ сохранять хладнокровие. Перед ней простиралась настолько широкая дорога, что поперек нее могли бы выстроиться плечом к плечу тридцать мужчин. По обе стороны ее окаймляли стены разной высоты, погружавшие дорогу в еще более глубокую тень. Небо за стенами отливало тусклым блеском, словно смазанный маслом свинец, на его фоне кружили и порхали тени. Они были быстрыми, словно коньки, и кричали голосами, похожими на голоса чаек. А впереди…

— Что это? — прошептала Пен.

В тридцати ярдах впереди них тенистая тропа исчезала в огромной темной горе, полностью перекрывавшей путь и похожей на гигантскую кротовину. «Или гнездо ласточек под свесом крыши», — подумала Не-Трисс, на секунду вспомнив их путь вверх. Гора была настолько темная, что Не-Трисс показалось, будто она с шипением высасывает свет из воздуха. Очертания горы были неровными, с выступами, и щетинились пиками.

Хотя, когда они приблизились, чернота начала утекать. Непрозрачная гора превратилась в скопление маленьких серо-коричневых домиков, теснившихся практически друг на друге, словно кто-то сложил из камней пирамиду. Узкие щели окон без стекол, провалившиеся неровные крыши, напоминающие корочку влажной буханки хлеба, а в некоторых зданиях прорублены ступени таким образом, чтобы дать доступ к домам, расположенным выше. Кругом висели и болтались веревки и лестницы, и вся картина напоминала странное поле для игры «змеи и лестницы». Виднелись шпили, не такие высокие, как церковные, но неприятно тонкие и увенчанные флюгерами, вертевшимися независимо от направления ветра. Были также флагштоки, с которых свисали поникшие потрепанные знамена, слишком выцветшие, чтобы можно было различить цвета.

— Это деревня, — ответила Не-Трисс, не в состоянии скрыть изумление в голосе.

— Но мы же под мостом, не так ли? — пробурчала Пен. — Откуда под мостом отца взялась деревня? Он знает об этом?

На удивление хороший вопрос.

— Без понятия, — отозвалась Не-Трисс. — Хотела бы я знать.

В горе из домиков что-то шевелилось. Это были не единичные вспышки активности, привлекающие глаз, а постоянное слабое движение, как в муравейнике или как порой плывет горячий воздух в жаркий день. Там и здесь лениво хлопали флаги, словно хвосты лошадей, отмахивающихся от слепней. Очертания крыш менялись, словно по ним суетливо бегал кто-то маленький и еле заметный. В окна выглядывали лица. Не-Трисс не замечала, чтобы кто-то смотрел прямо на них, — они исчезали слишком быстро, но ее глаз цеплял их мимолетные появления.

— Мне кажется, тут есть люди и они смотрят на нас, — прошипела Пен. — Кто они?