Песня любви

—Ну, ты об этом парень, особенно не беспокойся. Быть может, ты к имени своему привык, но я решил называть тебя Джорджем. Звучит гораздо более по-мужски. Ты как считаешь?

Ему было плевать, что она там себе думает, а ей еще более безразлично, что думает он. Однако она не намеревалась вступать в препирательства с обнаженным мужчиной, стоящим в нескольких дюймах от нее.

— Все что вам будет приятно, капитан.

—Все что мне будет приятно? Мне нравится твое отношение, Джордж, действительно нравится.

Она вздохнула, когда он отошел. Она даже не задалась вопросом, отчего это он негромко посмеивался. И вопреки ее твердому решению спустя миг ее веки снова разомкнулись. На этот раз она ждала слишком долго. Он был в постели и в соответствии со всеми приличиями был накрыт одеялом. Однако комната была залита лунным светом, что позволяло ей вполне отчетливо видеть его распростертым на кровати, руки скрещены под головой, на губах улыбка. Но какое это теперь имело значение?

Пылая отвращением к себе, она повернулась лицом к углу, чтобы лишить себя соблазна еще раз взглянуть на него. Она вновь вздохнула, не замечая, что на этот раз звук был такой, как если бы она испускала дух.

18

Так тяжело Джорджина никогда в жизни не засыпала. Но вот до нее донесся голос капитана: «Покажи ногу, Джордж», — старинное матросское присловие, означающее, что следует немедленно выбраться из-под одеяла и вскочить на ноги. Она приоткрыла глаза, и, конечно же, каюта была залита светом, достаточно ярким, чтобы она поняла, что проспала.

Она объяснила это себе, что недоспала прежде и, слава Богу, увидела, что он уже одет, по меньшей мере частично. Штаны и чулки все же лучше чем ничего. И на ее глазах он натянул черную шелковую рубаху похожую на белую, которая была на нем вчера, хотя и не стал застегивать ее. Штаны также были черного цвета. Ему еще серьгу, и проклятый капитан в этой своей пышной рубахе и обтягивающих штанах совсем будет смахивать на пирата, решила она и тут у нее перехватило дыхание, поскольку она заметила, что в ухе сегодня у него имелась серьга. Небольшая, золотая, она была едва видна под прядями светлых волос, еще не уложенных после сна.

—Вы носите серьгу!

Это заставило его обратить на нее взгляд своих зеленых глаз и продемонстрировать, как она считала, свою жеманную раздражающую привычку, скрывавшую спесь и высокомерие, — поднятие одной золотистой брови.

—Заметил, да? И что думаешь об этом?

Она еще недостаточно проснулась, чтобы сообразить, что следует быть скорее льстивой, нежели правдивой. И смело проговорила:

—Это придает вам пиратский вид.

Он криво улыбнулся.

—Ты так полагаешь? Скорее прожигателя жизни.

Она едва не фыркнула. Вместо этого она постаралась прикинуться просто любопытной:

—А зачем бы вам носить серьгу?

—А почему бы и нет?

Да, сегодня утром он являл собою кладезь информации. Но ей-то какое дело до того, что он хотел выглядеть пиратом, если в действительности им не являлся?

—Ну, Джордж, шевелись, — отрывисто бросил он. — Утро уже наполовину прошло.

Скрипнув зубами, она привстала и, раскачав гамак, соскочила на пол. Джорджем он ее называл с таким удовольствием, словно чувствовал, как это ее раздражает. Якобы звучит более по-мужски. Она знала нескольких Джорджей, которых именовали Джорджи, но ни одной другой девушки, кроме нее самой, кого бы так сокращенно называли.

—Не привык спать в гамаке, да?

Она взглянула на него со свирепым видом, по горло сытая его неверными предположениями.

—В действительности...

—Я слышал, как ты всю ночь метался. От скрипа веревок, должен тебе сказать, я несколько раз просыпался. Боюсь, Джордж, что так оно будет происходить каждую ночь. Полагаю, что мне придется предложить тебе разделить со мной мою постель, чтобы ты меня больше этим не беспокоил.