Песня любви

– Куда мы направляемся? – поравнялся с ним Йоранд.

– Похоже, что в Хель, – угрюмо откликнулся Бьорн.

– Тогда нам нужно выпить, чтобы дорога была веселей, – сказал Йоранд, не обижаясь. Он посмотрел вперед и назад вдоль улицы. – Не вижу ни одной приличной таверны. Сомневаюсь, что мы найдем здесь эль, похожий им тот, что пили в Бирке. Как ты думаешь, что тут пьют христиане?

– Давай выясним, – поддержал его Бьорн. По воспоминаниям детства он знал, что близ базара располагается несколько совершенно непристойных заведений, в которых любил бывать Орнольф.

Ночь спустилась на Миклагард; На извилистых улочках появились другие прохожие. Честные торговцы после шили укрыться в своих домах, а головорезы, проститутки и наемные убийцы проснулись, чтобы заняться своим привычным ремеслом.

Потребность подраться бурлила в Бьорне. Он жалел, что у него в кожаном кошельке у пояса слишком мало серебряных монет. Они с долговязым Йорандом выглядели слишком крепкими, чтобы кто-то стал нападать на них ради столь мизерного заработка.

Таверна, в которую они вошли, выглядела еще более жалкой, чем раньше. Темная, с душным запахом курений, необходимых, чтобы заглушить стоявшую там вонь. Однако именно это место сейчас вполне отвечало потребностям Бьорна. Они с Йорандом обнаружили, что христиане пьют вино, густое и красное. Бьорн опустошил восемь чаш крепкого сладкого напитка, не почувствовав ни малейшего шума в голове. Но боль в сердце оставалась по-прежнему острой.

Женщина, которую он любил, твердо решила стать женой другого мужчины. Не сегодня и, может быть, не завтра, но скоро. И он абсолютно ничего не мог с этим поделать.

– Как она может делать такое? – Язык уже плохо слушался его. Возможно, красное вино Миклагарда было крепче, чем он предполагал.

– Полагаю, это практика, – откликнулся Йоранд, наблюдая за изощренными движениями полуодетой танцовщицы. В этот момент она запрокинулась назад, а потом взметнула пятки над головой. – Много, много практики.

Бьорн фыркнул. Йоранд нарочно притворялся тупым. А может быть, Йоранд был прав. Что толку в этих разговорах? Действие! Вот что ему нужно. Он оглядел таверну. В дверь ввалились двое солдат в форме и потребовали их обслужить. Вооружены они были короткими римскими мечами и двигались с ловкостью людей, знающих, как с ними управляться. Бьорн улыбнулся.

– Привет, защитники города. – Он, шатаясь, поднялся и сделал приветственный жест – Позвольте угостить вас.

Солдаты с удовольствием согласились. Старший из них, одноглазый ветеран с головой, припорошенной сединой, бычьей шеей и мощными мускулами, облокотился на стойку и смерил Бьорна оценивающим взглядом.

– Ты северянин? Варяг?

– Верно. – Бьорн махнул служанке пустой чашей, приказывая подать вина вновь прибывшим. Другой солдат явно заинтересовался длинным мечом, висевшим у него на перевязи через плечо. Он был на полголовы ниже Бьорна, но крупнее его.

– Твоя империя широка, – продолжал Бьорн, кидая девушке серебряную монету. – Откуда вы родом?

– Ты, наверное, не слыхал о тех краях, – ответил моложавый.

– Варяги – беспокойный народ. Мы любим путешествовать, так что испытай меня, – задиристо настаивал Бьорн.

– Я из Пафлагонии. – Ветеран принял чашу с вином, благодарно поднял ее в сторону Бьорна и сделал хороший глоток.

– Да, да. Знаю такую. На южном побережье Черного моря. Там много гор, – кивнул Бьорн.

Он также знал, что оттуда вывозили свинину и изувеченных маленьких мальчиков на рынок евнухов в Миклагарде. Грубые сплетни утверждали, что женщины там настолько некрасивы, что мужчины предпочитают совокупляться со свиньями или свежеоскопленными евнухами. Во время своего последнего путешествия Бьорн узнал старую обидную поговорку, которую пафлагоняне не считают издевкой над их полноценными мужчинами. Любопытно, подействует ли это оскорбление на солдат?

– Йоранд, – проревел он через всю комнату. – Ты понятия не имеешь, кто охраняет этот прекрасный город. Пара свиных задниц!

Старый солдат уронил свою чашу и всадил кулак в живот Бьорну, отчего тот сложился вдвое. Молодой прыгнул ему на спину, мощная рука его зацепила Бьорна за шею. Солдат пытался повалить его на пол. Значит, оскорбление оказалось нестерпимым.

Несмотря на винные пары, затемнявшие голову, Бьорн был готов к нападению. Он с размаху ударился спиной о стену и придавил солдата так, что тот чуть не испустил дух. Другие посетители таверны поспешно убирались с дороги. Бьорн услышал, как в дальнем углу предприимчивый хозяин принимал ставки на победителя схватки.

Оба солдата накинулись на него, осыпая ударами грудь и плечи. Кулаки взлетали и опускались. Бьорн отвечал тем же. Он пропустил несколько ударов, но сам нанес больше, получая удовлетворение от каждого точного попадания. Его кровь бурлила. Жар внутри нарастал и вскоре сорвался с губ воплем берсеркера – свирепым, как медвежий рев, и хищным, как волчий рык.

Солдаты попятились, ошарашенные этим противоестественным звуком. Их не учили драться с безумцами.

– Идите-ка сюда, вы, жалкие девчонки, – дразнил их Бьорн.