Песня моей души

– И тогда… тогда вы сами станете Творцами новых миров… – сказала Мириона мечтательно, потом её голос резко погрустнел: – Дожить бы нам до того дня! Вы же только мусорите да разрушаете. Вот и алхимики эти. И маги с ними заодно. И маги, и алхимики калечат мир. Мне больно от них! И от ваших глупых склок, когда вы убиваете друг друга, больно! О, если б вы знали, какая радость, когда меня касаются босые ножки ваших маленьких детей, тех, кто могут одуматься, повзрослев, и пойти украшать меня и жизнь! О, если бы вы знали, какая боль почувствовать вкус капель вашей крови, которую вы проливаете друг у друга! Крови, которая падает на меня! Мне больно от её вкуса! Она меня обжигает! Она сжигает мою душу! Кровь, которую вы проливаете друг у друга… вы… те, у кого одни предки! Вы… те, кто по сути – дети одного рода, большого рода! Вы идёте не туда, люди! Вы… вы даже можете отравить и меня. Совсем. Я уже не раз сама с трудом выживала от ваших ядов и от заклинаний ваших магов, от ощущения вашей боли. Но если я погибну – то и вы погибнете! А я… я хотела бы дожить до того дня, когда вы сами станете Творцами, достойными детьми своего отца. Конечно, мне будет грустно расставаться с вами. Но как с одного дерева вызревают десятки, а то и сотни плодов, так и вы когда-нибудь созреете – и уйдёте творить жизнь в других мирах. Хотя… может быть… может быть, кто-нибудь останется и со мной? Если кто-то очень сильно полюбит меня, именно меня? Или кто-то будет навещать меня потом?.. А я… я буду любоваться вами и радоваться, что вы наконец-то повзрослели и стали так похожи на своего отца!

– Так… если больно кому-то из нас, разумных и неразумных существ, тебе, наш мир, тоже больно?!

– Вы – часть меня, а люди… то есть, люди, те из них, назвавшиеся эльфами и драконами… разумные существа… как вы себя назвали… вы – моё сердце. Я не могу прямо повлиять на вас, я не управляю вами, но, когда вам больно – то мне тоже больно. Боль каждого из вас – то и моя боль тоже. Ведь… когда ты ранишь руку, обжигаешь или заморозишь, иль ушибёшь, то тебе становится больно. Твоя рука – это часть тебя. И вы – часть меня. И когда больно вам, то и мне тоже больно. И когда обрывается жизнь одного из вас, раньше срока… вы все уходите раньше срока… то вместе с ушедшим обрывается и выгорает какая-то часть меня, какая-то часть моей души. А вместе с каждым новым родившимся и какая-то часть меня… рождается. Мы с вами – одно целое, хотя я не властна над вами. Хотя вы сами вольны выбирать свои пути.

Мир замолчал. И я ещё долго стоял, не шевелясь, под струями дождя. Или, может, то были слёзы мира? Мира, настрадавшегося из-за нас, потомков Первого народа, забывших всё, увлёкшихся разрушением жизни, самих себя и нашего мира. Мира, без которого мы сами не сможем жить!

Потом, вняв её совету, я решился-таки собрать наш отряд в доме, в котором мы с Алиной снимали комнаты. И, оставив их вместе с Алиной обсуждать новости и новые идеи, отправился в школу Цветаны. Станислав, узнав, что от него требуется, пообещал сам составить подробный список всего, что ел, пил, что помнил: как оказалось, он и сам умел читать и писать. После я направился в Черноречье.

Зашёл к Мстиславу – тот что-то обсуждал со своими людьми в тронном зале. Пришлось подождать, пока он закончит два разговора и приметит среди собравшихся меня. Завидев меня, король кивнул двум молодым мужчинам и одному пожилому, в простой, но опрятной одежде. Те подошли ко мне, поклонились. Представились. Оказывается, это были новые алхимики для отряда. После мы отправились проведать Вячеслава – отец его за нами не пошёл, только кивнул на прощанье. Видимо, много государственных дел навалилось. Эх, только бы про списки не забыл! Хотя… раз со мной к сыну не пошёл, значит, ко мне уже больше доверия. Что радует.

По дороге я и мои новые напарники разговорились. Выяснилось, они уже беседовали с Клёном, так что всего его догадки и находки знали, так же и им было известно обо всех видах алхимического оружия, которое Мстислав и его отец использовали против врагов. Да и трудиться плечом к плечу с новодальцами и светопольцами они были согласны. Хотя и только «ради дела». Значит, несмотря на занятость, правитель Черноречья всё-таки позаботился об их подготовке. Спасибо ему на том.

Вячеслав обнаружился в своей спальне. Он грыз яблоко и читал большую старую толстую книгу. Мать его, усталая, бледная, с тёмными кругами под глазами, дремала в кресле. Впрочем, стоило мне только подать голос, приветствуя друга, как она вскочила, потёрла лицо и, узнав меня, оживилась, кинулась за кресло… и вручила мне большую охапку свитков, перевязанных красивой синей лентой с вышивкой.

– Там ещё у Клёна несколько есть, – тихо сказала женщина. – Дети и наш король ещё что-то собрали. Вот только я пока не смогла понять составы духов у дам, которые в эти дни перебрались к себе, в дальние поместья. И одних духов Смеяны, сделанных в Жёлтом краю. Но мы всё найдём, непременно!

Значит, она ночью расспрашивала служанок и дам. Так хотела сделать что-то полезное для сына.