Песня моей души

В соседних покоях, заваленных книгами и свитками, превратившихся в логово молодого алхимика, мы обнаружили его, сонного, зевающего, корпевшего над другими расчётами. А так же сестёр и младшего брата принца, спавших на свитках. Я кашлянул. Клён подскочил. И достал мне из-под стола две огромных охапки из свитков: одну перевязанную простой верёвкой, другую – вышитыми лентами. Ого, столько всего выяснить и записать всего за одну ночь! Кажется, этой ночью весь дворец, заодно и всю столицу, а также ближайшие поместья, поставили на уши, чтобы выполнить приказы королевы, рьяно старавшейся потрудиться ради спасения сына.

Вернувшись в спальню принца, я выгрузил все охапки свитков новым помощникам. Осмотрел друга и с радостью обнаружил, что он вполне себе в порядке.

– Как он? Как мой мальчик? – робко и встревожено спросила мать.

– Намного лучше.

Совсем уж её радовать не стал, мало ли чего. Скосив взгляд, с ужасом обнаружил, что принц читает какую-то книгу с непонятными знаками, видимо, опять про «магию камней».

– Отец позволил мне заняться теоретическими расчётами для нейтрализатора, – объяснил трудолюбивый отрок. – А практическая часть – на Клёне и других.

– Иначе бы он не успокоился! – вздохнула королева, неодобрительно смотря на сына. – А так хоть просто сидит, читает книжки, что-то в бумажках своих пишет.

– Учёные… они такие, – сочувственно улыбаюсь, – хлебом не корми, а дай чего-нибудь такое… пером по бумаге и в правду самое безопасное, – собирался было потянуться к волосам, но вдруг ощутил что-то в левом рукаве, лишнее.

Отрок, покосившись на мать – та в этот миг строго смотрела на притихших за моей спиной алхимиков, молчаливо напутствуя их – подмигнул мне. Значит, послание какое-то передал: судя по весу, явно не камень.

Держа руку на сердце, чтоб послание не выпало, поклонился королеве и принцу, прочёл заклинание – и переместил себя и троих алхимиков в новодальский дом. Там, к моей радости, прочие помощники тихо что-то обсуждали, разбившись по два, три или четыре человека: кто-то – сидя на полу, кто-то – пристроившись на моей кровати, кто-то – стоя, а Стёпка вообще расселся на столе. Двое шуршали бумагами со своими и чужими заметками. Алины в моей комнате не оказалось, зато с кухни долетал запах свежего хлеба и щей.

– Так, – громко сказал я, привлекая внимание – и головы всех повернулись ко мне, – вот тут три кипы свитков с разными растениями, – и указал на трофеи в руках новых помощников. – У нас ещё один мальчик, похоже, поправился, поэтому…

Комнату заполнил радостный говор.

– Позже об этом! – перекричал я их. – Не ясно, что помогло ему справиться с этой болезнью… тьфу, отравлением! Привык болезнью называть. В общем, мы добыли основную часть сведений о растениях, которые он ел, которые были в духах и мазях женщин вокруг него и на одеждах приходивших к нему лекарей. Нужен доброволец, который всё прочтёт, выпишет каждое из упомянутых растений в отдельный список, потом сравнит новый список со списком Степана. Отдельно надо выписать все совпадающие. Кто возьмётся?

Вызвались Стёпка и тот самый скандальный лекарь, чьего имени никто не знал: он сам «не хотел представляться вражьим мордам», а те – в отместку – не горели желанием спрашивать сами. Они мрачно переглянулись, но всё-таки согласились взяться за это дело вместе.

Чуть позже Алина позвала всех на завтрак и, чуть помедлив, все, кроме Степана и скандального лекаря, ломанулись прямо на заманчивые запахи. Хотя моя любимая очень старалась, еды всем досталось понемногу. Впрочем, никто не жаловался. А кто-то даже поблагодарил и похвалил «стряпню хозяюшки». Девушка радостно заулыбалась. После я отправил всех остальных по местам, купил и отнёс пирог Степану и его напарнику. И, запершись в комнате Алины, наконец-то достал из рукава аккуратно сложенный лист бумаги, с картой какой-то части большого здания и запиской.

Вячеслав написал, что они с Клёном и другими алхимиками выявили пару веществ, вызывавших Проклятье алхимиков. И это оказалось даже не алхимическое оружие, а два вида вспомогательных кристаллов! Один часто использовался в войске для освещения дороги ночью, так как можно было быстро делать исходящий от него свет ярче, тускнее или вообще временно погасить, поливая водой или обтирая шерстяной тряпкой. Второй – для разведения искусственного огня, на котором можно было разогревать еду и руки, сушить одежду без дров, но нельзя было что-либо поджечь. Сами по себе они были безвредны и, более того, полезны. Но от дыма, идущего от некоторых видов алхимического оружия, или от соприкосновения с водой, в которой была примесь нескольких видов искусственных веществ – большей частью безвредных самих по себе – эти вещества становились ядовитыми. Причём, действие яда не всегда даже проявлялось сразу.