Песня моей души

– Пользуйся пока моим инструментом. А хочешь – забирай насовсем. Мне… – голос его дрогнул. – Мне, если честно, больно смотреть на неё. А для тебя она – простой инструмент. Ты сможешь спокойно играть на ней. А хочешь – выкинешь.

И, поднявшись, резко повернулся к нам спиной. И торопливо пошёл от нас.

Невольно мрачно посмотрел на флейту. И вдруг застыл.

– Но эта песня… что это за песня? – робко спросила Алина.

А я, не удержавшись, выхватил инструмент у неё из рук.

– Кан! – возмутилась девушка, вскочив.

Я отступил, крутя инструмент в руках. Его форма… это дерево… эти узоры… и…

– Кан, что ты делаешь?!

Я повернул инструмент к ней нижней частью. Четыре квадрата разной величины, в круге. И чуть не дорисованное место. Вроде и герб одного из новодальских городов. Но не совсем. Точно такой же знак, сильно похожий на герб, который был на флейте Вячеслава, выменянной эльфам.

– Это… – она застыла растерянно.

А Станислав ускорил шаг, будто испугавшись.

Зажмурившись, флейту поднёс к губам. Часть мелодии сыграл, той, которую исполнял Вячеславу. И кинулся догонять охранника Цветаны. Уже за калиткой догнал, забор перемахнув, дорогу ему перегородил. Ткнул концом инструмента в грудь, от чего он попятился. Словно не желая ему вредить.

– Ты знал мастера, который сделал эту флейту, Станислав?..

– Я… – мужчина смутился. – А в чём дело-то? Мало ли в Новодалье мастеров?

– Но она почти такая же, как и флейта, которую выменял Вячеслав! Уж я-то знаю. Я могу заметить.

– Такая же? – растерянно спросила Алина, добежавшая до нас, запыхавшаяся, услышавшая только обрывок фразы.

– Почти, – твёрдо посмотрел в глаза новодальцу. – И ещё та песня… тебе её мастер напел?

– Вам-то что? – проворчал он.

И почему-то взгляд потупил. Врёт? Или чувствует себя виноватым?

– Станислав, скажи! – взмолилась Алина, вцепившись в его рукав. – Мы так хотели хоть что-то о мастере её найти! Мы так искали!

– Да сдался он вам?! – мужчина проворчал.

Но рукав из её пальцев не вырвал. Осторожно пытался разжать их. Она, смутившись, всё же выпустила его. А мне опять в глаза бросилось, что он избегает смотреть девушке в глаза.

Не дело было вредить драгоценному инструменту, но узнать было важнее.

Тыкнул концом флейты в лоб мужчине. Тот замер, настороженно смотря на меня. Нет, сердито даже. Боялся, что испортить могу. Его сокровище.

– Всё-таки, ты её очень ценишь, – проворчал я.

– А зачем тогда нам отдал? – распахнула глаза растерянно Алина.

– Тебе отдал! – проворчал он, флейту сжал, мрачно в глаза мне взглянул: – А не надо вам – так верни. Портить-то зачем инструмент?!

– Но его мог сделать мой отец! – заплакав опять, выкрикнула девушка.

Станислав застыл. Взгляд задержался в одной точке за моим плечом. Нервно запульсировала вена на лице. Его смутила её реакция? Или… он знал что-то об её отце?!

– Мало ли мастеров на свете? – проворчал он наконец.

Но что-то было в его глазах. Металл. Или лёд. Давно заледеневшего сердца. Или он сердился, что я её взял? Что я ею тыкаю в него? Что я её сломать могу?

– А та песня… – голос любимой моей дрогнул. – Та песня… тебе мастер напел её?

– А ты почему спрашиваешь? – он всё-таки посмотрел в её глаза. Как-то очень цепко, пытливо, словно что-то искал в её глазах и её душе.

– Просто… – девушка всхлипнула и вдруг погладила бок флейты, край, свободный от его и моих рук. – Просто мне почему-то кажется, что это может быть важно.

Что-то дрогнуло в его лице. Плечи поникли. Шумно выдохнув, он облокотился об левый столб, придерживающий калитку. Да, Станислав что-то знал о мастере.

– Кто он был? – торопливо спросила Алина, заглядывая ему в глаза. – Он тебе напел ту песню?

Я флейту передал ей. Она её прижала к груди, близ сердца, не задумываясь. Станислав как-то грустно проследил за уплывающим от него инструментом. И вздрогнул, увидев, как девушка прижала его к своему сердцу.

– Почему ты спрашиваешь? – спросил он неожиданно резко. – Какое тебе дело, чья эта песня?! Я подарил тебе мою флейту. Не хочешь – верни. А отчитываться перед тобою я не обязан!

– Просто у меня такое ощущение… такое странное ощущение… – девушка задумчиво посмотрела на инструмент. – Будто эта флейта и эта песня важны для меня. Это странно, но у меня такое чувство. Такое… необъяснимое, – подняла взгляд погрустневший на него – и мужчина как-то печально замер, увидя. – Но ведь этот знак похож на тот, что был у мастера, сделавшего флейту Вячеслава.

– Но при чём тут песня?! – сердито спросил новодалец. – Песня-то тут при чём?

– Я не знаю. Но мне кажется, что и песня с флейтой связана.

Он шумно выдохнул. Ступил прочь от нас.

– Но ты же его знаешь! – закричала Алина отчаянно. – Ты же знаешь о нём?!

Но он уходил.