Песня моряка

Она еще не успела завести двигатель, как услышала, что в дверцу скребутся. Она выглянула из окошка и увидела Марли, сидящего на ракушечнике рядом с фургоном. Одна его лапа была поднята, и он просительно улыбался, как турист, путешествующий «автостопом».

— О Господи! — воскликнула Алиса. — Почему все считают, что если девушка из провинции, то с ней можно делать все что угодно. — Тем не менее она вылезла из машины и помогла старому псу забраться внутрь, а уж его появление было встречено щенком с полным восторгом.

На этот раз она предпочла ехать через город вместо окружного пути. Не прошло и недели с тех пор, как она была здесь в последний раз, но повсюду были видны перемены, принесенные сюда голливудской «фабрикой грез». В витрине маленькой изящной кондитерской Лидии Глоув больше не стояла реклама «сливочных мышиных плиток», теперь она рекламировала «сливочные плитки Чернобурки». В «Горшке» на хрустальной подставке рекламировался новый напиток «Силок Шулы». А проезжая мимо мощеного подъезда к Национальному банку Аляски, она увидела, что старина Эрни Пэтч выбрался из кокона дневных сериалов и вернулся к работе над своим тотемным столбом. Под брезентовым тентом он усердно выдалбливал кедровое бревно, закрепленное на козлах. Эрни занимался этим уже года четыре, поднимаясь от основания вверх. И Алиса тщательно следила за его работой. Он был одним из лучших резчиков в округе, и в его поделках всегда что-то было. Особенно вон в том медведе у самого основания. Его стилизованная морда выражала долготерпение и трогательный героизм: взгляд был устремлен вверх на поднимавшуюся вверх череду разных тварей, которых он вынужден был держать на собственной спине. И бобер над медведем был хорош — его передние зубы были расположены под идеальным углом, чтобы образовывать брови медведю-страстотерпцу. Линии четки, чисты и сильны. Но чем ближе Эрни подбирался к вершине, тем размазаннее становились контуры. Уже несколько лет администрация банка уговаривала Эрни завершить свою работу, пока он сам, его бревно или оба не распались от старости. Но он отказывался, объясняя, что Дух еще не открыл ему, что он должен там изобразить.

— До вершины все идет само собой, но вершина — это штука отдельная.

И сейчас Эрни ожесточенно трудился над этой самой вершиной в вихре разлетающейся стружки и табачного дыма. Алиса притормозила у поребрика и наклонилась, чтобы открыть окошко.

— Так что же вы наконец решили, мистер Пэтч? Что там будет? — она и сама понимала, что вопрос глуп. — Ворон? Буревестник?

— Нет, Алиса, — улыбаясь и отплевываясь от опилок, откликнулся резчик. — Морской лев. Чертов морской лев. Я не знаю ни одного тотемного столба от Бела Кулы до Нома, который был бы увенчан морским львом. А ты?

Алиса призналась, что и ей такие неизвестны. И уже тронувшись дальше, она задумалась над тем, почему, собственно, этого никто не делал. С самого момента своего появления в 1700-х годах чертовы штуковины чем только не увенчивались. Она видела старые фотографии одного столба с попугаем ара на вершине, который, видимо, принадлежал какому-нибудь матросу. А целый ряд знаменитых столбов венчал Авраам Линкольн, восседавший в цилиндре и всем остальном, как чей-то добрый дядюшка. Но морских львов она не видела никогда. Может, потому, что в них не было ничего симпатичного. Однажды Алиса, путешествуя на своем старом «фольксвагене» из Сан-Диего к северу, посетила знаменитую пещеру морских львов в Орегоне и была абсолютно потрясена как увиденным, так и собственной реакцией на увиденное. Слякотный февральский день клонился к вечеру. Алиса допивала пятую бутылку юконского пива, и ей надо было освежить голову. Скорее всего, ее привлекла практически пустая автомобильная стоянка. В предшествующие разы ей доводилось бывать здесь в разгар туристических сезонов. А сейчас две белобрысых девчушки уже закрывали сувенирный магазин. В своих фирменных юбочках и кофточках они казались близняшками, раз что одна отличалась выступающими зубами, а другая плоской грудью.

Та, что с выступающими зубами, посоветовала Алисе приехать в другой раз, так как уже темнело, а искусственного освещения в гроте не было. Единственный свет, попадавший в пещеру, шел со стороны моря. Алиса ответила, что не пользуется искусственным освещением, и заплатила свои десять долларов. Девушки вручили ей клочок бумажки и указали на лестницу, ни словом не обмолвившись о бутылке пива, хотя объявление на стене отчетливо гласило «Есть и пить в пещере запрещается». Глупые блондинки предпочитали не вступать в пререкания с темноволосыми «ПАПами» даже в тех случаях, когда численное преимущество было на их стороне.