Песня моряка

Алиса уставилась на автоответчик. Наша прославленная труппа? Два коттеджа? Какого черта, что он несет? Она смутно припоминала, что Ник ей говорил что-то об аренде номеров несколько месяцев назад, но она пропустила это мимо ушей, приняв за очередное проявление его южнокалифорнийского сарказма. Если ей не изменяла память, никакие кинокомпании ничего у нее не заказывали. Она пролистала записную книжку, двигаясь назад во времени. И… Три месяца тому назад ею было получено короткое сообщение от компании «Мастерская лис», а также чек для подтверждения телефонного звонка. Сложенный депозитный чек так и лежал необналиченным в записной книжке, а из сообщения явствовало, что прибытие семьи Йоханссесов следует ожидать первого числа. А в регистрационном журнале Алиса нашла и запись, сделанную ее собственной рукой, почерком, который был ей присущ до поглощения первой чашки кофе: «Восемь, может, больше человек, подтверждено».

Алиса посмотрела на часы. Все правильно — первое число и почти что полдень. Она потерла физиономию. Никогда еще ей не доводилось спать так долго. В отличие от большинства обитателей города, она не принимала дурь, так с чего это вдруг она впала в такой летаргический сон? Ее внутренний будильник всегда поднимал ее вовремя, даже когда ей не нужно было дежурить по заводу или выходить в море. Но за последнюю неделю, с тех пор как она подписала договор на создание декораций к фильму, а Кармоди исчез вместе с Соллесом и его подручным, похоже, у этого будильника начались выходные.

Она стерла записи на автоответчике, перемотала кассету и поспешила обратно по узкой винтовой лестнице, чтобы допить остатки кофе. Достав подковообразный план своих коттеджей, Алиса положила его на колени и принялась изучать сквозь пар, поднимавшийся от чашки. Ладно, с одним коттеджем трудностей не будет — номер 4, его занимал старый норвежец, который задолжал уже больше чем за месяц. Сам он исчез несколько месяцев тому назад, заявив, что ему все надоело и он уезжает в Ном на собачьи бега — «На пару недель, не больше. Вернусь к началу путины». Звонки в Ном не пролили света на его местонахождение. Поговаривали, что старый скандинав наконец потонул и его квоту следует выставить на аукцион, но по-настоящему этим слухам никто не верил. Он уже не раз исчезал и всякий раз снова появлялся на своем крохотном суденышке, возвращаясь из самых немыслимых мест — то из Сиэтла, то из Лимы, то из Пуэрто-Валларты, а однажды даже с Гавайев. Никто не понимал, как ему это удается — находить дорогу обратно без каких-либо приборов. «Все дело в новом Японском течении,— объяснял норвежец.— Просто надо плыть по течению».

А второй коттедж, номер 7, предстояло забрать у юной безработной пары, сбежавшей из Канады, чтобы «пустить новые корни». Но они были слишком скромны, чтобы околачиваться на причалах и бороться за работу. Они не платили уже восемь недель. Парниша производил впечатление честолюбивого крепыша. Он показывал собственные фотографии, когда работал моряком на сейнерах по добыче тунца, так что он явно должен был обладать умением и сноровкой, но он слишком стеснялся своего плохого английского. Он не мог себя заставить даже отправиться на поиски работы. Поэтому большую часть времени пара проводила в постели под грудой одеял перед телевизором.

Алисе было жалко их, но поощрять такую жизнь дальше означало лишь оттягивать неизбежное. Сюда часто приезжали южане, с тем чтобы пустить новые корни, но это мало кому удавалось. Единственная успешная пересадка, которая приходила ей на ум, была связана с Гриром, который жил здесь уже десять лет, но и ему все еще не удавалось пустить корни.

Хуже всего было с третьим коттеджем. Алиса, попивая кофе, раскрыла свой календарь заказов. Но только она успела приступить к всестороннему взвешиванию своих возможностей, как внизу, прямо под ней, раздался выстрел, за которым последовал высокий женский крик. Затем раздались еще два выстрела и новые крики. Они явно доносились из обители жены Папы-Папы.

Алиса запихала ноги в резиновые сапоги и схватила свой обрез, который Кармоди приучил ее держать на столе. Это была старая двустволка, обрезанная всего на несколько сантиметров больше, чем допускалось законом. Алиса не раз прибегала к ее помощи, хотя никогда не стреляла. Впрочем, Кармоди тоже считал, что ей это не потребуется. «Ты увидишь, что, когда заурядный головорез видит направленные на него две большие черные дыры, он теряет весь свой запал. Поэтому никогда не стреляй раньше времени,— наставлял он ее,— а уж если придется, никогда не нажимай два курка сразу. Таких патронов больше не найдешь. К тому же сломаешь себе ключицу».