Песня Обманщика (ЛП)

Цепи. В большом сундуке находилась еще одна шкатулка, которая была увешана цепями. Я медленно полз по их маслянистой поверхности, пытаясь разобраться в этой сложной системе. Не было никакого четкого замка, и не было никакой гарантии, что покрытая цепью шкатулка станет последним барьером между потенциальным вором, таким как я, и золотыми яблоками.

Мне нравятся головоломки. Осмелюсь предположить, что я даже хорош в них. Но эта путаница цепей казалась невозможной. Любая попытка распутать их на месте заставит их зазвякать. Я выскользнул обратно из большого сундука и взлетел к потолку, снова осматривая комнату. Конечно, я мог бы напоить Браги и Идунну или просто подождать, пока они оба напьются до бесчувствия. Но даст ли это мне достаточно времени? А что, если эти цепи были лишь первым испытанием?

Я лениво почесал крыло задней лапой. Я мог бы утащить весь сундук, цепи и все остальное, в какое-нибудь тайное место. Но даже если бы я сумел перенести это месиво через эфир, не поднимая тревоги, было бы сомнительно, что я смогу открыть эту чертову штуку до того, как Асы и Ваны с воплями придут за моей головой. И я намеревался привести сюда своих мужа и жену, чтобы они воспитали моего ребенка в Асгарде. Я действительно не мог позволить себе завести новых врагов.

Черт.

Я вылетел в щель под дверью и вернулся в пиршественный зал, чтобы закончить свои размышления с полным кувшином меда в руке. 

***

Потребовалось еще три дня тщательного наблюдения, прежде чем я узнал что-то новое о трижды проклятой шкатулке из ясеня Идунны. Я пожалел времени на то, чтобы навестить своих смертных возлюбленных в течение этих трех дней.

Я даже не представлял себе, как глубоко буду сожалеть о своем решении.

На третье утро моего наблюдения Идунна отправилась в бани. Без шкатулки. Она шла с группой других женщин, сплетничая с несколько мрачным выражением на ее постоянно мрачном лице, в ее руках не было ничего, кроме тканей и мыла. Я тут же полетел к ее двери и скользнул под нее.

О, клянусь Девятью мирами! Мое сердце бешено заколотилось, и обличье мухи слегка дрогнуло, заставив меня потерять высоту и чуть не врезаться в стол.

Ясеневая шкатулка стояла в изножье кровати, на темном сундуке, где лежала по ночам. Без никакой охраны.

Проверив всю мебель и гобелены, я вернулся в свое обличье и сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов. Шкатулка мягко поблескивала в раннем утреннем свете, словно светилась изнутри. Магия пульсировала вокруг нее так сильно, что кожа гудела по мере моего к ней приближения.

Там не было никаких отметин или украшений, ничего, кроме постоянного жужжания магической энергии, чтобы отметить ее как что-то особенное. Магия проскочила сквозь пальцы, когда я провел пальцем по губе, и на мгновение задумался, как Идунна может стоять и держать эту чертову штуку.

На ней явно не было защелки. На самом деле у нее на вид не было никакой крышки. С таким же успехом это мог быть и цельный кусок дерева. Я попытался вспомнить, как именно эта штука открывалась, когда Идунна вытаскивала из ее недр яблоко. Она дотрагивалась до крышки? Я попытался провести пальцами по крышке. Ничего. Я нажал на боковины и, наконец, поднял эту штуку полностью. Она была тяжелой, без каких-либо признаков стыков или петель.

За дверью послышались шаги. Как можно деликатнее я поставил шкатулку Идунны обратно на сундук и превратился в муху. Я завис в воздухе, когда дверь распахнулась и в комнату вошла Идунна с мокрыми волосами, прилипшими к спине. Она хмурилась, как гром среди ясного неба, и осматривала комнату, прижимая к маленькой груди толстое полотенце. Я позволил себе лениво лететь, как невинная муха.

Раздраженно фыркнув, Идунна пересекла комнату. Крышка ее шкатулки распахнулась прежде, чем она была на полпути к кровати. Потоки магии, отражавшиеся от крышки, ударили меня в воздухе, и я наткнулся на довольно безвкусный гобелен с изображением Альвхейма. Идунна опустилась на матрас, достала из шкатулки яблоко и внимательно осмотрела его. Она потянулась за вторым, потом за третьим, обнюхивая их и проводя пальцами по блестящей коже. Наконец, она положила их обратно в шкатулку.

Крышка захлопнулась, но она даже не коснулась дерева. Она встала и подняла шкатулку, окинув комнату последним критическим взглядом. Я погрузился в гобелен, пытаясь слиться с темной шерстью, которую использовал ткач, чтобы плохо изобразить зубчатые горы Альвхейма. На мгновение я был уверен, что ее острые светлые глаза остановились на мне. Я застыл на месте.

Идунна снова фыркнула, повернулась на пятках и вышла из комнаты, крепко зажав подмышкой шкатулку из ясени.

Черт. Снова.

Я медленно досчитал до тысячи и вылетел в окно. Я принял воробьиную форму и полетел к дальней группе воинов, присоединился к ним в своем обычном облике в их тренировках, заставив их смеяться так сильно, что они легко могли бы заявить, что я пробыл там весь день. Если кто-нибудь спросит. 

***