Песня Обманщика (ЛП)

Красота, которая теперь, судя по всему, исчезла навсегда. Если она запирала дверь на ночь, когда спит, то не было бы никакого шанса, что слуга наткнется на нее с естественным видом. По какой-то причине, которую я не мог точно определить, эта мысль заставила меня почувствовать себя опустошенным, будто я совершил ошибку. Может быть, мне следовало помочь Ангрбоде выдать ее замуж?

Спина Хель напряглась, и она откинула волосы с лица, когда снова повернулась ко мне. Ее жуткая иллюзия простиралась даже на волосы, скрывая естественные красно-золотые кудри под бледностью вялого мышиного цвета.

— Чему это ты улыбаешься? — резко спросила она.

Неужели я улыбался? Я провел рукой по лицу. Да, я действительно улыбался, как своим иллюзиям, так и тем, что лежало под ними.

— Я просто подумал, как много женщин в Девяти мирах используют иллюзию, чтобы сделать себя более привлекательными, — сказал я. — И все же, посмотри-ка, что ты делаешь со своими.

Лицо Хель сморщилось, будто она попробовала кислое молоко.

— Если ты начнешь объяснять, почему женщины должны быть красивыми, дабы найти себе мужа, я вызову стражу.

Моя улыбка стала еще шире, хотя и не слишком облегчила боль в груди.

— А почему ты не хочешь выходить замуж?

Хель снова приподняла бровь.

— Это не твое гребаное дело.

Я пожал плечами.

— Ладно. Что же мне сказать Одину?

Хель открыла рот, закрыла его, а затем прикусила живую половину своей губы. На мгновение я почти увидел ребенка, которого она когда-то прятала под своими отвратительными иллюзиями. Затем ее живой глаз сузился.

— Неужели мне действительно нужно объяснять, почему я не хочу променять властные требования матери на властные требования какого-то жирного богатого лорда, который может избить меня до полусмерти, по любой причине, без каких-либо последствий?

Это было ужасно неуместно, но я фыркнул от смеха. Напряжение в моей груди немного ослабло. Мое предложение Ангрбоде принудить Хель выйти замуж было ошибкой, но предложить дочери ключи от Нифльхейма было правильно.

— Нет, — ответил я. — Тебе не нужно ничего объяснять, дочь моя.

— Я сделаю это, — сказала Хель.

— Что именно?

Я ожидал, что ей понадобится некоторое время для размышлений, но она снова удивила меня, деликатно взяв мою руку в свою живую ладонь.

— Я пойду с тобой, — сказала она. — Мне нужно будет сделать кое-какие приготовления, которые я должна буду объяснить Одину напрямую. Ну что еще?

Я понял, что снова улыбаюсь, улыбаюсь как идиот, прижимая руку дочери к своему телу.

— У тебя это очень хорошо получится, — сказал я.

Нежный румянец залил ее живую щеку. Должно быть, он просочился сквозь ее иллюзии, подумал я, потому что Хель не хотела бы знать, что она выдает свои чувства.

— Знаю, — сказала она. 

***

Один принял Хель как равную, что меня чертовски удивило. Он спустился со своего трона и сел рядом с ней за стол, вызывая огромное количество невероятно скучных карт и листов с такими же скучными цифрами. Я стоял в тени, зевая с нарастающим отчаянием, пока они углублялись в глубокий и вдумчивый разговор о возможном объеме производства и управлении. Я уже почти засыпала на ногах, когда Один резко произнес мое имя.

— Да? — фыркнул я, резко просыпаясь.

— Убирайся отсюда, — сказал Один, махнув рукой в сторону двери. — Нам нужно обсудить кое-что конфиденциальное.

Я взглянул на Хель, которая находилась спиной ко мне, закопавшись в горе крошащейся бумаги.

— Твоя дочь в безопасности, — сказал Один.

— Как это обнадеживает, — огрызнулся я, позволяя кислотности моего гнева просочиться сквозь слова.

Хель подняла голову и помахала мне костлявой рукой, похожей на скелет.

— Я в полном порядке. Иди. — Она повернулась к Одину. — Ты попросишь кого-нибудь отвезти меня в Йотунхейм, чтобы я собрала все необходимое, прежде чем мы осмотрим Нифльхейм?

— Конечно, — ответил Один. — Но давай обсудим, что тебе понадобится.

Глядя, как они вдвоем, моя дочь и мой парабатай, склонились над столом, словно старые друзья, я решил взвесил все риски. Один причинит боль Хель? Вряд ли. Он хотел наложить лапы на Нифльхейм, а из нее получится превосходный правитель. Но мысль о том, чтобы подвергнуть ее опасности…

Я нахмурился от вихря собственных мыслей. Я думал, что потерял все, когда потерял Аню и Фалура. Но теперь я был здесь, рискуя собой, чтобы доставить Трима в безопасное место в Мидгарде, и кипел от мысли, что кто-то причинит боль моей очень способной и честно ужасающей взрослой дочери. Что же, во имя Девяти миров, случилось со мной?

Хель подняла голову и встретилась со мной взглядом своих пронзительных голубых глаз.

— Какого хрена ты все еще здесь делаешь? — отрезала она. — И почему ты опять улыбаешься?

— Ты так изящно обращаешься со словами, — сказал я.

— Прочь! — закричала она.

Подавив очередной зевок, я вышел. 

***

Я проснулся от яркого солнечного света и далекого шума волн, разбивающихся о берег. Мне потребовалось несколько минут моргания, чтобы вспомнить, где я нахожусь и почему чувствую себя так комфортно.