Песня орла

Судорожно сжимая у горла коричневый плащ, чтобы белое платье не могло привлечь внимание сражающихся, Линет осторожно принялась спускаться, по скользкому склону, не сводя тем не менее глаз с мощной фигуры в ореоле развевающихся золотых кудрей. Райс проделывал чудеса ловкости и силы, сражаясь один с двумя лучшими отцовскими воинами.

Его короткий черный плащ хищной птицей вздымался при каждом ударе стали о сталь, и Линет со злорадством подумала о тех людях, которые всегда укоряли Орла в нежелании вести открытый бой и в том, что он предпочитает быстрые вылазки из лесных чащ. Этими бреднями они убедили себя в том, что принц слаб в честной схватке, но теперь-то им придется поплатиться за эту трусливую глупость!

Продолжая горячо молиться и за отца, и за Райса, девушка все же не отводила глаз от сражения и все пристальней вглядывалась в игру сверкающих на солнце клинков и вслушивалась в будоражащую мелодию звонкой стали, заставлявшую людей по обоим берегам ручейка танцевать какой-то странный и грозный танец.

Многие из них уже получили раны, но битва упорно продолжалась, и все больше воинов, одетых в цвета ее отца, падало под безжалостными ударами уэльских мечей.

Мертвые медленно падали на черную жирную землю, им на смену вставали новые, но наконец соратники графа дрогнули и разомкнули ряды. Годфри, посылая на их головы все мыслимые и немыслимые проклятия, приказывал остановиться, но потеря такого количества бойцов за столь короткое время сделала свое дело, и норманны побежали. Они ринулись в лес, где были скрыты их неуклюжие повозки, но в них набилось слишком много народу, и они оказались не в силах соперничать в скорости с верховыми уэльсцами.

Сражаясь только с одним Марком по левую руку, Годфри вынужден был отдать приказ играть и без того уже начавшееся отступление, решив про себя, что все эти подлые трусы, бросившие его в ответственный момент, поплатятся за это карой куда более страшной, чем та, что была приготовлена Орлу. Смерть от меча быстра, безболезненна и почетна, но им придется вытерпеть кое-что похуже!

Стоя в зарослях цветущих кустов, клонящих свои ветви под тяжестью розовых бархатных бутонов, Линет увидела, как отец, настигаемый конными уэльсцами, развернув Грома, помчался под защиту леса, и колени у нее задрожали. Неужели Бог услышал ее мольбы о спасении обоих? Пусть, пусть поле полно убитыми и ранеными, но оба живы и, может быть, даже невредимы!

Однако секундой позже девушка поняла, что слишком рано стала возносить свои хвалы, ибо глазам ее открылось ужасающее зрелище. Оставленный своими соратниками, умчавшимися в погоню за скрывшимися в лесу норманнами, Райс стоял на поле один, мрачно глядя куда-то вдаль. Но вот сзади из густых зарослей крадучись вышел один из отцовских бойцов, и в руке у него зловеще блеснул длинный кинжал.

– Райс! – взвизгнула Линет. – Берегись, Райс!

Черный плащ взметнулся подобно орлиным крыльям, когда принц невольно рванулся на крик и ушел от смертельного удара. А лезвие, разорвав одежду, лишь слегка задело плоть; мгновенно развернувшись, Райс, несмотря на задетое бедро, атаковал нападавшего. Норманн тут же уткнулся лицом в грязную землю, захлебываясь собственной кровью.

Девушка, забыв обо всем, ринулась к раненому, но, не заметив прикрытую травой одну из многочисленных мышиных нор, споткнулась, упала, и земля полетела у нее из-под ног. Охнув, она заскользила прямо к подножью холма, в разорванном платье, обнажившем бедра, и с комьями грязи, прилипшими к платью и к растрепанным косам, и – уже в который раз! – почувствовала на себе полуудивленный, полунасмешливый взгляд человека, к ногам которого она так упорно стремилась упасть.

– А как же клятва оставаться там, где я тебе велел? – Как человек, привыкший к битвам и крови, Райс не обращал на свою легкую рану ни малейшего внимания.

– Я не клялась! – С гневом и болью за все, только что пережитое, выкрикнула Линет прямо в лицо спасенному ей человеку. – Ты требовал ее, но я не клялась!

– И тем не менее ты должна была оставаться там. – Неожиданный гнев девушки удивил Райса, но удивление это тут же сменилось вновь поднявшимся в нем желанием, еще более жгучим, чем прежде, тем более что сейчас оно не сдерживалось никакими его обязательствами.

– Да неужели?! – Тон Линет стал таким же едким и насмешливым, как и у него. – Но ведь если бы я тебя послушалась, ты лежал бы сейчас мертвым!

Принц, как всегда, цинично хмыкнул, но все же в глубине его глаз затеплилась благодарность, когда он нагнулся, помогая Линет подняться, морщась при этом от причиняемой раной боли.

Сгорая со стыда от собственного хвастовства, девушка, понизив голос, пробормотала что-то вроде:

"Помогающие коноплянки полезнее павлинов", и поднялась, опираясь на протянутую руку. Взгляд ее тут же упал на глубокую рану, зияющую в разрезе его холщовых штанов, распоротых кинжалом.