Я тогда задумался — что вот же она какая странная жизнь, какие странные все эти ее взлеты и падения. Ну вот кто я был утром? Кандидат на выгон. А кто я есть сейчас? Мудрый работник, блестяще выполнивший ответственное производственное задание, несмотря на все трудности.
А только, видимо, от водки, что ли, или от предчувствий, а что-то мне вдруг стало очень страшно. Вода потому что рычит там, гудит подо мной. И страшно, во-первых, и как сама вода гудит, а вдобавок мне еще и видение — а что, думаю, вдруг да какая подводная рука да как сейчас меня хватит снизу за задницу.
Быстренько я свое болезное дело справил — и наружу.
И вот тут-то меня и хватило кирпичом по башке! Да чем же ты подтерся-то, гад?! Ты ж договор пустил в эту страшную, рычащую воду!
Аж и застонал я, покрывшись мелкой испариной, и сразу бросился звонить в этот пригородный теплично-парниковый бардак. А там мне сообщают, что я, дескать, пьяный, что я обманом подсунул тов. начальнику на подпись бумагу, которую он, не будучи еще окончательно введен в курс дела, подписал. И опять, что я-де был в нетрезвом состоянии и что, значит, уже бежит-катится на меня в родное учреждение капитальная телега за двумя подписями свидетелей.
«С Норильска, что ли, эти ваши ворюги-свидетели», — лишь огрызнулся я и бросил трубку, предварительно обложив их, за неимением другого оружия бороться со свинцовыми мерзостями жизни, густым матом.
Ну а дальше? Дальше что? Дальше — что мне терять? Меня же все еще беляшная интоксикация яда грызла, поэтому я тогда — еще водки с солью. Короче говоря, упал я на улице, но привозят, слава богу, не в вытрезвитель, а в «неотложку». А там врач Царьков-Коломенский, вот честное слово, не совру, сам еле на ногах держится, толстый такой, бородатый, как кот, и урчит: «Как только тебя семья терпит! Из-за вас вот таких семьи разрушаются!»
«Ах ты, хряк! Сам косой вдугаря, а туда же!» — не стерпел я, блюя. Ну и оттуда на меня тоже телега поехала. А сейчас я и сам собственной персоной качу. Не то вслед за ними, не то — перед… Вот так-то, сынок!
Говоривший открыл глаза, закрытые от волнения в самом начале рассказа, и обнаружил, что зал ожидания почти пуст. Исчезли бабы с мешками, девки с чемоданами, мужики с бабами, и гражданин с газетой ушел, и лишь татуированный юноша сладко спал, положа свою кудлатую голову на круглый кулак.
— Эй, кент! — тряхнул его рассказчик.
— Ну ты чё, ну ты чё? — забормотал во сне юноша.
— Вставай! Вставай!
Появилась строгая уборщица.
— Чего разорались, бичи! — крикнула она, гордо опираясь на высокую швабру.
— Мы… мы ничего, — оробел мужик. — Мы электричку ждем. До Кубековой.
— До Ку-бековой! — сардонически усмехнулась уборщица. — Давно ушла ваша электричка до Кубековой, освобождайте помещение, я мыть буду.
— А мы, — еще пуще оробел мужик, — мы можно, тетенька, следующую подождем?
— А следующая, племянничек, — ехидно сказала баба, — будет утром, следующая ваша электричка до Кубековой.
— Ну и ничего, а мы до утра, — предложил мужик.
— А вот этого ты не видел?
И баба показала мужику обидный шиш. Проснулся гитарист.
— А ну, что за шум! — гаркнул он. — Ты что, бабка, нас заколебала совсем? Щас как дам по кумполу!
— Я, я милиционера позову, — завизжала, отступая, эта пожилая женщина.
— Не надо, ой не надо милиционера! — вскрикнул мужик, как раненый.
— Это точно ты говоришь, батя, — снисходительно согласился юноша. — Милиционер нам вовсе ни к чему. Пошли отсюда, батя.
— А куда?
— Да куда-нибудь пошли. Куда-нибудь придем.
— Но куда ж все-таки?
— Да… пойдем, споем… отчего деньги не водятся.
— Ну, идем, — сказал мужик.
И они куда-то пошли.
* Дак
— так (…клянчить лук, огурцы, помидоры и редиску…
— Все это зимой и весной было жутким дефицитом, который ДОСТАВАЛИ ПО БЛАТУ (см. комментарии к рассказам «Лечение как волшебство», «Несчастный исцелитель», «Или-или» и вообще всю эту книгу, которой можно было бы дать подзаголовок «Сага о дефиците ВСЕГО»).Солнце светит ясное, здравствуй, страна прекрасная!
— слегка искаженные строчки из советского официального «МАРША ЮНЫХ НАХИМОВЦЕВ», где есть и такие слова:Вперед мы идем, И с пути не свернем, Потому что мы Сталина имя В сердцах своих несем.
Читушка
— чекушка, четвертинка, бутылка водки объемом 250 гр.Кент
— друг, приятель (Бич
— бродяга. Огромная социальная прослойка советских граждан, шатавшаяся по стране, в основном по Сибири и Дальнему Востоку в поисках лучшей доли. Сами они не без юмора расшифровывали это словосочетание как Бывший Интеллигентный Человек. Почти все из них сидели, чаще всего — по бытовым статьям.Обстоятельства смерти Андрея Степановича
Буду рассказывать, как помер наш завхоз.