Песня песка

Он несколько минут нервно расхаживал по комнате, а потом как-то спешно выбежал в коридор, громко хлопнув дверью, вспомнив, наверное, о чём-то важном, что нельзя было откладывать ни на секунду.

Настенные часы показывали приближение сумерек.

По радио забренчала музыка – торопливо и суматошно, словно опаздывала куда-то. Заблеял фальцетом солист. Помехи усиливались, и козлиный голос певца тонул в отвратительном треске – казалось, его заглушает шум нарастающего пустынного ветра. У Аны от этой какофонии разболелась голова. Рука её невольно потянулась к тумблеру на крышке приёмника. На сегодня было достаточно новостей и помех.

Ей сразу стало легче.

Она откинулась на спинку стула и вздохнула. Потолочная лампа на секунду мигнула и разгорелась вновь, судорожно наливаясь жёлтым светом. Ана удивлённо посмотрела на потолок. Опять перебои с электричеством? Сад говорил что-то о проблемах на подстанции, но в новостях об этом не упоминали. Впрочем, если проблемы и были, то вовсе не обязательно, что их вызвал вчерашний пожар. Может, просто в видая-лая, построенной десятки лет назад, пришла в негодность старая электрическая сеть.

Лампа на потолке вновь замерцала – с тонким, чуть слышным потрескиванием, как от закоротившей проводки. Ана потянулась к круглой кнопке у двери – голая стена качнулась ей навстречу, шатко заскрипел стул – и выключила свет.

Стало темно настолько, что Ана даже вздрогнула от неожиданности. Затянутое плотной шторой окно совсем не пропускало свет. Поначалу Ана ничего не могла разглядеть. Комната опустела. Всё вокруг исчезло – приёмник, настенные часы, любимое кресло Сада. Однако она почувствовала себя лучше. Дышалось в темноте почему-то легче. До занятия с вечерниками оставался почти час, и Ана подумала, что могла бы провести всё это время одна, в наглухо закрытой комнате.

Под дверью тихо бледнела невыразительная полоска света.

Ана закрыла глаза. Смотреть всё равно было не на что.

Вскоре из-за двери просочились встревоженные голоса. Ана решила поначалу, что задремала, и непонятный шум ей только снится, однако гомон в коридоре усиливался. Полоски света под дверью больше не было. Ана потёрла глаза.

Раздался резкий, отдающийся в стенах грохот. Кто-то грубо распахивал двери – из глубины коридора, неумолимо приближаясь к Ане.

Она испуганно вскочила.

Глаза её так и не привыкли к темноте. Она неуверенно подалась вперед в поисках включателя и невольно вытянула руки, как слепая. Задела за что-то ногой, чуть не упала. Плечо её упёрлось в стену. Она провела по шершавой поверхности ладонью, но круглая кнопка как будто исчезла. Тогда она попыталась переместиться к противоположной стене, но её нога вновь за что-то зацепилась. На секунду потеряв равновесие, Ана привалилась к заскрипевшей двери.

В коридоре было светлее.

Лампы на потолке не горели, но свет падал из открытых дверей, пробивался через перегороженное шкафом окно вдалеке. Однако больше всего Ану пугало то, что не слышалось привычного шипения дхаавов. Во всём здании отрубился ток. Ана тут же почувствовала, как налился свинцовой тяжестью воздух. Каждый вздох вызывал ноющую боль в груди.

Она пошла куда-то вперёд, к призракам бледнеющего света, упираясь в стену и жадно, судорожно вздыхая. В конце коридоре объявился Сад и, помахав Ане, быстро засеменил ей на встречу.

– Линии гиира́зы работают! – крикнул он. – Но это всё! Драапа, хорошо хоть детей уже нет!

Лицо Сада казалось пунцовым даже в темноте.

– Что… что случилось? – с трудом произнесла Ана.

Дышать становилось всё тяжелее – как будто из видая-лая медленно выкачивают воздух.

– Подстанция! – брызнул слюной Сад. – Сегодня во всём районе были периодические отключения. Они, драапа, уверяли, что у нас всё будет в порядке! Что, понимаешь, у нас самый высокий приоритет! Я и поверил, а тут…

– И долго так будет? – выдохнула Ана. – Дхаавы не работают.

– Да, всё отключилось. Только гииразы – линии ещё работают. Я звонил, обещают, что всё наладится через несколько минут. Но, драапа, днём они обещали, что всё будет в порядке!

– Воздух… – пробормотала Ана.

Она невольно попятилась и уткнулась спиной в стену.

– Что? – спросил Сад. – Электричества нет буквально несколько минут. Ты никак не можешь…

– Мне нужно выйти на улицу. Я…

Сад хотел что-то сказать, но так и замер с приоткрытым ртом. Ана побрела по коридору. От волнения дыхание окончательно сбилось, и она решила, что начался приступ. Ноги задрожали, но она продолжала идти.

Впереди прорезался чёрный проём лестничной клетки.

Ана спускалась на первый этаж, наваливаясь всем весом на скрипящие перила, когда раздался отрывистый гудок, и над головой у неё вспыхнула газовая лампа.

* * *

Из группы в двенадцать человек на занятия пришла половина. Дети выглядели невыспавшимися, хотя за окном уже смеркалось, а на некоторых зданиях рядом с бадваном даже зажглись синие огни.

– Кто из вас помнит, какие города находятся на севере? – спросила Ана.

Класс молчал.

– Я даже подскажу – самый ближний называется Северный…

– Бахи́с? – попытался угадать кто-то.