Песня русалки

— После произошедшего она перестала говорить. Только кивала и иногда улыбалась, когда ей говорили что-то доброе или пытались позаботиться. И кричала в ужасе, стоило приблизиться или, хуже того, коснуться ее кому-то из мужчин. Мой отец все равно решил жениться. Свадьбу справили скоро, а через пару недель у новобрачной начал расти живот. В округе шептались, не подарок ли это разбойников… но отец разом пресек все слухи, признав меня своим после рождения. Я никогда не спрашивал правды. Но и ни разу не видел, чтобы отец обнял мать…. да хотя бы взял за руку. До самой ее смерти.

Селина смотрела на Анкера повлажневшими глазами. Ее брови горестно стремились к переносице, а губы сжались в одну линию. Горе и сочувствие — вот что выражал каждый мускул на лице девушки.

И ему стало немного легче от того, что кто-то разделяет его тяжелое чувство. Он нашел рукой ее ладонь на столе и слегка сжал.

— Не переживай так. Это было давно.

— Старые раны болят не так остро, как свежие, но они глубже и тянут больше душевных сил. — медленно произнесла Селина, сжимая его руку в ответ. — Я тоже потеряла мать, будучи совсем малышкой. Обо мне заботились старшие сестры, и я их очень люблю, но… есть вещи, которым не существует замены.

— Все так. — он согласно качнул головой. — Но это не значит, что мы должны давать старым ранам разъедать нас изнутри. Можно помнить о потерях и от этого только острее чувствовать себя живым.

— Да, и наслаждаться чем-то прекрасным, как сегодняшний закат. — Селина поддержала его улыбкой. — Но как же вышло так, что ты стал управляющим… дома утех?

Этот вопрос заставил Анкера на секунду смешаться.

Открывшись в одном, ему хотелось рассказать и обо всем остальном. Он верил Селине и не видел причин, по которым она могла бы раскрыть его секрет Орлану или кому-то еще. Но некоторые привычки так плотно запускают в нас свои шипы, что врастают в душу и становятся ее частью. Анкер мог рассказать все о себе, но служебные секреты раскрыть был не в силах. Ни перед кем.

— Мне пришлось заняться этой работой, но я не могу сказать, что я рад ей. И не планирую здесь задерживаться. — его ответ был туманным, но по сути правдивым.

— Что-то держит тебя здесь? — девушка благодарно улыбнулась подавальщику, подошедшему подлить вина в их бокалы.

— Можно сказать и так. Я с удовольствием расскажу тебе все, но через несколько дней. Обещаю. Веришь? — он снова поймал рукой ее бледную ладонь с тонкими пальцами.

Она не отняла руки, но смотрела мимо него, туда, где в темноте плескалось, с шумом набегая на берег, море. Свет волшебного шара мягко подсвечивал ее профиль с легкой горбинкой на носу. Ожидание ответа было вязким, как кисель, они будто застыли в этом моменте. Наконец, легкий кивок заставил секунды вновь побежать вперед. Селина повернула лицо и посмотрела на него взглядом человека, принявшего непростое, но окончательное решение.

— Да, я тебе верю. — ее голос был тверд, в нем прорезались металлические нотки. — Но если мне когда-то придется об этом пожалеть… я убью тебя.

Ему хотелось рассмеяться, слыша угрозы хрупкой девушки в лавандовом облаке платья. Но он понял, что речь идет вовсе не о его секретах. И ответил серьезно, не позволяя и искре смешинки просочиться в голос:

— По рукам. — он сделал глоток вина, а потом все-таки разрешил губам приподнять уголки в улыбке. — Предлагаю, так сказать, скрепить нашу договоренность. Засунь руку в карман.

Его камзол, все еще согревающий девушке плечи, тут же подвергся обыску. Она быстро нашла маленькую квадратную коробочку и замерла, поглаживая бархатистый бок.

— Ну же, смелее, открывай. — ему самому не терпелось увидеть ее реакцию.

Глава 8. Подарок и просьба

День был такой насыщенный, что пролетел незаметно. События смешались яркими пятнами, как цветные камешки в детском калейдоскопе. Утро — разноцветные прохожие, запах соли и булочек, рынок, столб с объявлениями, холодный метр модистки, несколько символов на бумаге, шелковое касание белья. Полдень — скрипучее ворчание Конрада, звон кружек в ресторации, смех Ирмы. Вечер — мягкое платье с тугим корсетом, закат над морем, озерные глаза Анкера, тепло его руки, вкус персикового вина на губах и, наконец, бархат коробочки.

Я замерла, поглаживая крышечку футляра, пытаясь замедлить это мельтешение, прочувствовать до конца радость и предвкушение от подарка. Анкер с улыбкой подбодрил меня, но я все равно не спешила открыть крышку.

Тут к нам подошел подавальщик, сгибаясь под тяжестью подноса с десятком маленьких тарелочек с разными закусками. По взгляду Анкера он почувствовал, что не вовремя, но отступать было уже некуда. Поэтому блюда с овощами и разными морскими кушаньями были расставлены на столе со всей возможной поспешностью. Наконец, мужчина ретировался с пустым подносом, а я наконец открыла коробочку.

На атласном ложе лежала серебряная звезда, усыпанная изумрудами. Они таинственно мерцали в свете волшебных шаров, гипнотизируя зелеными бликами.

— Нравится. — бархатный голос Анкера не спрашивал, а довольно утверждал очевидное.

— О-о-очень. — выдохнула я.