Песня русалки

Во дворе нас уже ждали. На облучке белоснежной кареты с позолоченными колесами сидел долговязый кучер. В ней я поеду до ближайшего морского городка. Рядом с каретой топталась четверка вороных лошадей для русалов. Гаркон открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь мне залезть внутрь:

— Подождите, — одно короткое слово заставило меня замереть.

Я оглянулась и увидела, как Анкер быстро спускается по последним ступеням лестницы. Его лицо оставалось таким же спокойным, каким было в тронном зале, но в глазах появился какой-то бешеный огонек. Гаркон быстро оттер меня плечом к себе за спину, прикрывая собой и спросил:

— С чего вдруг? Простите, кто вы такой?

Анкер удивленно приподнял одну бровь.

— Точно, мы же еще не знакомы. Предполагаю, что вы господин Гаркон. Меня зовут Анкер, думаю, вы тоже обо мне слышали, — в его голосе звучала горькая усмешка, — Глава Королевской Канцелярии.

Плечи Гаркона расслабились, но он продолжал держать меня за спиной.

— О, да, я знаю, кто вы. Приятно познакомиться. Но в чем причина задержки? У Королевской Канцелярии есть к нам какие-то вопросы?

Почувствовав в этих словах едва заметный, но все же ощутимый вызов, я не выдержала и вышла вперед, вмешиваясь в беседу.

— Гарки, не надо меня защищать, господин Анкер не желает ничего дурного, уверена.

Когда я назвала жениха детским прозвищем, у Анкера дернулся краешек рта. Так быстро, что никто, кроме меня, наверное, и не заметил. Но мне от этого снова стало больно, может быть, даже сильнее, чем в тронном зале, когда он скользнул по мне равнодушным взглядом.

— Я просто хотел вернуть госпоже Селине вещь, которую она забыла, — медленно произнес он.

Я удивленно вскинула брови.

— Вещь, которую я забыла?

— Да, вы оставили у меня в комнате, когда заходили проведать мое здоровье и попрощаться, — ровно ответил Анкер, доставая из кармана камзола слишком хорошо знакомый мне медальон.

Вложив его в мою руку, он слегка склонил голову в поклоне, развернулся и ушел, не пожелав даже удачного пути.

— Что это такое? — вопрос Гаркона заставил меня отмереть.

— Ничего важного, просто безделушка, — ответила я, забираясь в карету.

И только оказавшись в салоне одна, позволила слезам побежать по щекам. Никогда и ничего мне не хотелось так сильно, даже сбежать от бургграфа, как сжать сейчас эту проклятую звезду и проколоть ей палец.

Глава 22. Последняя песня

Подводное царство было так же прекрасно, как мне помнилось, и даже лучше. Мраморные стражи стояли на пороге города, утопая ногами в морском льне, чьи зеленые стебли мягко колыхались в потоках воды. Между стенами домов красным ковром стелились кустистые родимении, а на их плоских листах сверкал золотыми искрами прилипшие песчинки. Между алыми зарослями встречались ярко-зеленые полянки — это приткнувшись друг к другу пушистыми боками росли шарики морского мха.

Я плыла неторопливо, с наслаждением чувствуя невесомость тела в воде, и озиралась по сторонам.

Там, наверху, все было тусклым и приглушенным, нужно было вглядываться, чтобы различать нюансы оттенков. Здесь же сочность цветов с непривычки слепила глаза. Я чувствовала себя так, будто после долгой глазной болезни зрение вернулось в полную силу, и мир снова обрел былую красочность.

И все же я все равно скучала по суше. Прошло несколько недель, и время сгладило неприятные воспоминания. Я поняла, как много интересного меня окружало, но я не обращала на это внимание, постоянно находясь в страхе. Я скучала по небу, облакам, восходам и закатам. А еще… по людям, которые остались там, наверху.

Помню, как тетушка Йори распекала меня в первую нашу встречу. Она ворчала несколько часов, когда узнала, сколько раз я пела свадебную песнь.

— Молодые, зеленые, учиться не хотят, а замуж — пожалуйста. Только голос появится, так сразу хвостом махнула, на сушу выползла и давай любиться. Ты вообще слушала, что тебе старшие сестры рассказывали?

Я непроизвольно сжалась, почувствовав себя маленькой девочкой, которая стащила без спросу банку засахаренных водорослей. Но все же решилась возразить:

— Йори, ну не ругайся ты так, я же не совсем дурочка. И не по своей воле пела. Да я уже умереть была готова, лишь бы больше никогда не открывать рот. Но меня, вообще-то, никто не спрашивал, хочется мне петь или нет. Еще повезло, что обошлось одними песнями и не пришлось с ними…

Тетушка перебила меня, снова заворчав, но на этот раз уже не так зло:

— Да знаю я, что тебе пришлось не сладко. Но нельзя, слышишь, нельзя всем подряд петь свадебную песню. Ты не морская ведьма и поешь ее, тратя свои жизненные силы. Если в этом нет любви или хотя бы настоящей страсти, песня начинает тебя истощать. Тебе вообще повезло, что обошлось без тяжких последствий. На третий раз у тебя могли начать выпадать волосы или того хуже — зубы! Волосы я бы тебе новые еще вырастила, а без зубов ходила бы красивой… Если бы вообще в своем уме осталась.