Песня сирены

- Добрый день! - приветствовали они нас.

- Добрый день! - отозвался Хессенфилд. Я тоже крикнула:

- Добрый день!

Всадники подъехали совсем близко и внимательно присмотрелись к нам. Они увидели провинциального джентльмена и женщину в костюме для верховой езды.

- Вы здесь живете? - спросил один из них. Хессенфилд махнул рукой в направлении дома.

- Тогда вы знаете округу?

- Думаю, что да, - ответил Хессенфилд, и я поразилась его спокойствию.

- Скажите, вы не видели незнакомых людей, которые ехали по этой дороге? - спросил тот же всадник.

- Незнакомых? Нет, никого не видел. А вы, госпожа?

Мне казалось, что я слишком медлю с ответом. В вышине прокричала чайка, будто посмеялась надо мной. У меня была возможность отомстить заговорщикам, им отсекли бы головы - всем Я как бы со стороны услышала свой голос:

- Я не видела никаких чужих людей.

- Боюсь, мы ничем вам не поможем - ни я, ни моя жена! - воскликнул Хессенфилд, и в его голосе послышалось радостное облегчение, которое могло его выдать. - Вы ищите какого-то определенного человека?

- Это не имеет значения, - ответил всадник. - Вы не могли бы сказать, далеко ли отсюда до Льюиса?

- Миль пять-шесть по этой дороге, - сказал Хессенфилд.

Они сняли шляпы и раскланялись. Момент-другой мы стояли, глядя им вслед, затем он повернулся ко мне. Он ничего не сказал, просто обнял меня и прижал к себе.

Я наглядно проявила истинные чувства, которые испытывала к нему. Я словно сбросила с себя тяжелую ношу, и мне больше не нужно было притворяться.

***

Этой ночью все было иначе: теперь мы и в самом деле были любовниками.

- Глупышка, ты понимаешь, что объявила себя нашей сообщницей? спросил он.

- Меня не касается ваш заговор.

- В том-то и суть. О, Карлотта, как я люблю тебя! Я продолжал бы любить тебя, даже если бы ты выдала нас. Но я не думаю, что буду когда-нибудь так же счастлив, как в тот момент, когда ты стояла перед нашими преследователями и говорила им слова, которые причислили тебя к заговорщикам.

- Я принадлежу только тебе.

- Карлотта, любовь моя! Еще несколько дней назад я совсем не знал тебя, а теперь ты со мной. Ты изменила мою жизнь.

- Ты забудешь меня!

- А ты меня?

- Не забуду, у меня хорошая память.

Он поцеловал меня, и мы предались любви с такой жадностью, будто у нас было предчувствие, что мы никогда больше не встретимся.

Уснуть мы не могли.

Мы лежали и разговаривали. Теперь между нами не было никаких барьеров. Еще несколько часов назад его жизнь полностью зависела от меня, и он мог убедиться, что я готова спасти его с риском для себя.

Хессенфилд объяснил мне, почему так необходимо доставить генерала во Францию.

- Мы хотим освободить страну от узурпаторов. На троне должен восседать Яков Стюарт, а вслед за ним - его сын. Вильгельм не имеет права на трон, и Анна не может быть его наследницей, пока живы Яков и его сын.

- Неужели все это так важно? - спросила я. - Вильгельм - хороший король, как отзывается о нем народ. Почему мы должны рисковать своими жизнями только затем, чтобы королевскую корону носил этот человек, а не другой?

Он засмеялся:

- Женский способ мышления!

- Ничуть не хуже мужского! - возразила я. - Вполне осмысленный способ мышления.

Хессенфилд потрепал меня за волосы, поцеловал. И поведал о том, что в Сен-Жермене воцарилось настроение разочарования и паники, когда там стало известно, что мятеж не удался, а генерала Лангдона заключили в Тауэр.

- Мы тщательно готовили его побег. Вполне обычный побег: вино, контрабандой доставленное в тюрьму, пьяные охранники, украденные ключи и все такое. К несчастью, получилось так, что генерал был вынужден спускаться из окна по веревке. Она оказалась короткой, и он упал с большой высоты на землю. Вот откуда его увечья. Мы отвезли его по реке к тому месту, где нас ждали лошади. Так мы оказались в "Черном борове".

- А если бы вас схватили?..

- Мы заплатили бы головой.

Я коснулась рукой его густых светлых волос, которые украшали его гораздо больше, чем принятый в обществе парик.

- Да, ты спасла мою голову сегодня, любимая. Впрочем, если бы ты выдала нас, я бы просто так ее не отдал. О, как я возгордился тобой, когда ты сказала: "Нет, никаких чужаков не видела!" Я заметил, что ты колебалась всего секунду. Ты знала, что можешь спастись ценой моей жизни. Но ты поняла, что нужно делать. Я никогда, никогда не забуду этого.

Он снова упомянул о Сен-Жермене, где доживал свои дни старый король изгнанник в чужой стране, покинутый своими людьми, преданный своими дочерьми, которых он так любил. Он жил на щедроты короля Франции вместо того, чтобы с достоинством восседать на троне в Вестминстере.