Песня сирены

У нее была корзина, полная роз, и она все время оглядывалась на дом. Когда я подумала, что приехала в то таинственное пустое жилище, теперь наделенное всеми признаками обитания, я была взволнована.

Женщина, очевидно, решила, что мы сбились с, пути и хотим спросить дорогу.

- Мы едем из "Черного борова", - сказала Харриет.

Женщина улыбнулась:

- И заплутали, да? А куда вам нужно?

- Можно вас на пару слов? - подала я голос. Она немного изменилась в лице.

- Тогда вы должны войти в дом. Мы привязали лошадей и вслед за ней прошли в холл, так хорошо мне знакомый.

- Я сейчас пошлю, чтобы нам принесли что-нибудь перекусить, - сказала женщина. - Я уверена, что у вас с самого начала путешествия и крошки хлебной во рту не бывало.

Появился слуга, и она приказала:

- Принеси нам вина и пирожных, Эмиль, в зимнюю гостиную.

Минут через десять, которые мы провели в разговоре о погоде и состоянии дорог, вино и пирожные были поданы. Потом хозяйка притворила дверь и выжидающе на нас посмотрела.

- Вы привезли какие-то известия для меня? - спросила она.

Харриет тоже смотрела на меня, и я произнесла:

- Нет, у нас никаких известий нет. Наоборот, я была бы вам очень признательна, если б вы сообщили мне хоть какие-то сведения: я - подруга лорда Хессенфилда.

Женщина не на шутку встревожилась:

- Что-нибудь не так?

- Да нет, я думаю, что ничего страшного не произошло, - успокаивающе сказала я.

- Мы хотим знать, - вмешалась Харриет, потому что ненавидела положение, как она говорила, "стороннего наблюдателя", - сумел ли он перебраться в безопасное место?

- Вы имеете в виду.., после того, как побывал здесь?

- Да, - сказала я. - Именно это мы и имеем в виду.

- Но это же было давно. Море они переплыли не без труда, но все-таки переплыли.

- И теперь они с королем?

Она кивнула.

- Однако вы должны рассказать мне, кто вы такие?

- Друзья лорда Хессенфилда, - непререкаемым тоном произнесла Харриет, и хозяйка на нас стала Смотреть, как на своих, - на якобитов.

- Я была с ними, когда они привезли сюда генерала, - сказала я - Не знаю, что бы мы делали без вашего дома.

- Ну, это пустяки! - ответила хозяйка. - Никакого риска: уехать отсюда, а потом; вернуться через неделю, и все.

- Для нас это было настоящим спасением, - заметила я. - Однако нам нельзя задерживаться. Я просто хотела повидать вас.

Хозяйка налила нам еще вина, и мы выпили за короля - за Якова II, а не за Вильгельма III, после чего мы сказали, что должны возвращаться обратно в "Черный боров".

Она проводила нас, и, когда мы поскакали прочь, Харриет шепнула мне:

..

- Неплохо сработано, дорогая моя маленькая якобитка! Я уверена, что эта добрая леди думает, будто в нашем визите был некий особый смысл: если бы мы были преданными якобитками, нам следовало бы знать, что Хессенфилд находится сейчас в безопасности, в Сен-Жермене. По-моему, нашей знакомой теперь есть над чем поломать голову.

- Вечно ты все повернешь как-нибудь не так! Тебе лишь бы интриги плести.

- Ну, а что это, по-твоему, было? Всего-навсего маленькое упражнение в одурачивании. Удивляюсь я, как много якобитов в этой стране, и все выжидают удобного момента. Ну, а мы теперь, по крайней мере, знаем, что Хессенфилд и его славные ребята сейчас в безопасности, отсиживаются в Сен-Жермене и, боюсь, обдумывают свои дальнейшие шаги.

Я почувствовала огромное облегчение от того, что Джон в безопасности.

***

Приготовления к рождению ребенка были чем-то новым и будоражащим для меня. По мере того как недели превращались в месяцы, я все больше и больше втягивалась в них и к тому моменту, когда ощутила внутри себя новую жизнь, не могла думать уже ни о чем, кроме как о том времени, когда мое дитя появится на свет.

В сентябре, через четыре месяца после нашей с Хессенфилдом ночи, до нас дошла весть, что король Яков скончался в Сен-Жермене. Вокруг этого было много разговоров, и Грегори, помню, сказал еще тогда, что якобитскому движению конца не видно. У Якова остался сын, который теперь его полноправный наследник.

- Бедный Яков! - вздыхала Харриет. - Какая печальная у него была жизнь! Дочери и те обратились против него, а он глубоко это переживал.

- Он не хотел возвращаться в Англию на свой трон, - добавлял Бенджи. Стать иезуитом для него означало пойти против всего мира.

Я терялась в догадках, как отразилась смерть короля на Хессенфилде, но полагала, что его усилия не пропали даром: теперь у него есть новый претендент на трон вместо старого. Однако представляю себе его чувства, если он вдруг опять приедет в Англию и узнает, что я ношу под сердцем его ребенка.

Похоронили Якова со всеми полагающимися почестями. Тело его было погребено в бенедиктинском монастыре в Париже, а сердце доставлено в Шейльский женский монастырь. Самым же важным было то, что Людовик XIV, король Франции, объявил сына королем Английским, Шотландским и Ирландским Яковом III.

Об этом тоже много судачили. Ходили сплетни также и о том, что у нашего Вильгельма нелады со здоровьем, но это же явная чушь! Об этом говорила даже прислуга, а я принимала обе стороны.