Песня смерти и крови (СИ)

Как и в Старце, в Атахсайе больше не оставалось ничего человеческого, и он даже не собирался использовать эту уловку. Он не использовал никаких уловок.

Просто бросился на Марка, сбил с ног и вцепился в горло.

Он был силен. Марк попытался оторвать руки от своей шеи, но сила чудовища во много раз превосходила его собственную. Он пытался и пытался, пока перед глазами не заплясали черные мушки. В легких почти не оставалось воздуха.

«Если ты умрешь, пока находишься в трансе, твое тело тоже умрет…»

Марк даже не мог обернуться волком. Он попробовал, но добрую часть сил забирали попытки хотя бы задышать.

Атахсайя склонился к его лицу, оскалился, обнажая клыки.

Ощущая, как наливаются кровью глаза, Марк сделал последнюю судорожную попытку глотнуть воздуха. Дернулся. И наконец-то смог угодить коленом Атахсайе в живот.

Сработал эффект внезапности. Чудовище, не ожидавшее удара, ослабило хватку. Кислород хлынул в легкие.

«Даже у чудовищ, вроде Атайхсайи, есть душа. Забери её, подчини её, найди то, что сохраняет ему существование, и ты сможешь убить его»

Джек Пайп не зря учил его ритуалу.

Воспользовавшись заминкой, Марк сам вцепился Атахсайе в глотку, уставился в бездну, что таилась за его взглядом, и нырнул в неё без страха, хотя и понимал, что может не вернуться назад.

Ему не были нужны шаманские напевы и барабанный бой, у него было только намерение, и он выжал из него, что мог.

Бездна молчала, пока Марка несло сквозь неё, и ему чудилось, будто из неё смотрит множество глаз. Изучает. Но среди них он искал только Атахсайю. Что-то, что делало его бессмертным в этой первозданной тьме, из которой вышел весь мир и однажды в неё возвратится.

Если в этой бездне и были чьи-то ещё души, они молчали. Ну или у Марка не было к ним доступа.

Зато Атахсайя выл и визжал. Его вопли, перемешанные с рычанием, звучали в голове болью, но, стоило Марку очутиться не просто в трансе, не просто в сознании духа мести, но в самой бездне, наполнявшей его и являющейся его сутью, сделать дух ничего уже не мог.

«Ты умрешь, если попытаешься! — верещал он. — Ты всего лишь маленький шаман!»

И, возможно, так оно и было бы… но Марк всё это время учился управлять своей силой. И, быть может, не тягаться ему с великими духами, создавшими этот мир, но с одним-единственным, голодным и злобным, он потягаться мог. И зашел слишком далеко, чтобы останавливаться.

Он помнил голос Брайана, звавший его домой. Он помнил Киру, что ждала его, и не мог её подвести.

Марк в душе не знал, как далеко его пронесло через тьму, пока он, наконец, не нашел, к чему стремился. Душа Атахсайи выглядела как кровавый сгусток, витающий в темноте, пульсирующий, как сердце за ребрами. Она казалась вполне осязаемой.

Атахсайя завизжал. Где-то там, на предыдущем уровне транса, он сжимал руки у Марка на горле. Где-то там, в далеко позади оставшейся реальности, он всё ещё мог разорвать Марка на части.

Плевать.

Душа чудовища билась у него в кулаке. Стоило только сжать пальцы.

«Подожди! — взвизгнул дух. — Не делай этого! Я… я отпущу их! Всё равно старый дурак уже мертв или почти мертв! Я отпущу их, а ты отпусти меня! Клянусь своей душой, я не стану преследовать ни их, ни тебя!»

На мгновение перед внутренним взором Марка промелькнули жуткие картины. Растерзанный и изуродованный, наполовину пожранный мальчишка с собакой. Останки женщины, её лицо съедено с костей. Окровавленная куртка Денни. Маленькая переломанная фигурка, рядом — поломанные очки. Брайан. И женщина, расчлененная, со свисающими из развороченного нутра кишками — Кира. Его Кира.

Чудовище упрашивало и угрожало, но вряд ли выполнило бы хоть одно из своих обещаний. Марк точно знал: если он поверит Атахсайе, то не выберется из дебрей его сознания живым.

Рассказывая о ритуале, Джек Пайп его предупреждал и об этом.

«Нельзя верить Атахсайе. Он — дух мести и злобы, он пожирает людей и уничтожает их души, но, как и любой дух, он лжет, и лжет искусно. Не верь ему. Ты знаешь, что нужно сделать»

Ещё бы он не знал.

Образы Брайана и Киры отпечатались у него под веками. Марк вовсе не был теперь уверен, что видения, посланные Атахсайей, не будут приходить к нему в кошмарных снах. Душа билась в его руке пойманной хищной птицей.

«Не смей! Не смей, не смей, не смей!»

В легких сдавило вновь — отчаявшийся дух решил, что терять ему нечего. Зато Марку было, что терять.

И он сжал в ладони истерично бьющуюся душу.

*

Больно. Больно. Больно!

*

Марка резко вышвырнуло из транса.

Глаза Атахсайи начали мутнеть.

Чудовище нависало над ним, капая слюной на лицо. Острые зубы щелкнули прямо над его носом.

У него не получилось.

Осознание этого ударило Марка в самое сердце, ведь у него не оставалось иных способов борьбы с Атахсайей — ритуал был только один, и он его провалил.

А потом он услышал выстрелы.

Атахсайя дернулся — раз, другой — и повалился на Марка всей своей тушей. Изо рта у него воняло гнилым мясом и кровью. Мутные глаза закатились, он обмяк и больше не двигался.