Песня теней

А потом на миг его ладонь оказалась на ее затылке, и лицо Холлис уткнулось в его широкую грудь. Ее нос прижался к колчану, и хоть ей могло показаться, она будто слышала биение его сердца сквозь кожаную броню.

Миг прошел. Он отошел, отпустив ее так быстро, что она пошатнулась. Все мышцы в ее теле хотели действовать, бежать или биться. Она хотела выпустить эмоции и посмотрела на Фендреля.

— Я думала, ты погиб! — прорычала она. Звучало как обвинение. А она не так это задумывала. Это ей приказали умереть, а она не послушалась. Остальные выполнили свои роли, отдали жизни, чтобы Холлис выполнила свое задание.

И она подвела их. Она струсила.

Ее колени чуть не подкосились. Фендрель, казалось, хотел поймать ее за руку, но она отмахнулась и выпрямилась.

— Как ты выжил? — выдохнула она.

— Я гнался за одним из них вдали от остальных, — ответил он. — Я убил его, но когда вернулся…

— О-остальные? — спросила она, горло сжалось.

— Мертвы, — Фендрель опустил голову, стыд оставил морщины у его рта и на лбу. Казалось, она увидела, каким он будет через двадцать лет, если богиня даст ему столько прожить.

Но выражение быстро пропало, сменилось маской, которую Холлис хорошо знала.

— Мы убили пятерых, но это не все. Я не знаю, сколько их там. Нужно идти.

— Это я и хотел сказать.

Холлис вздрогнула и повернулась на голос к Пророку. Она заметила, как он шел недалеко от камней, где ведьмак все еще был прибит зарядом-проклятием. Красным, из крови Фендреля и магии Анафемы.

Пророк усмехнулся Холлис, пока рылся в карманах ведьмака, цепи звенели.

— Не время для воровства, — Фендрель шагнул к трупу.

— Стой! — закричал Пророк. Он вытащил что-то из жилета ведьмака рядом с дырой от проклятия. Его ладони были в крови, он поднял находку. — Ключи!

Ключи венатора ду Мареллуса от тюрьмы и, видимо, оков пленника. Холлис приподняла брови.

— Отдай это, — сказала она. — Сейчас.

Пророк сжался, Фендрель агрессивно сделал три шага к нему.

— Я пригожусь вам с моей тенью, — сказал он, глядя то на Фендреля, то на Холлис. — Я могу увидеть, когда враг нападет, и…

Фендрель поймал несчастного за волосы на макушке, толкнул его на колени и забрал ключи из рук. Но он не выбросил их в долину, а быстро спрятал в свой карман.

А потом, держа Пророка за шею, как котенка, Фендрель поднял его на ноги и повернулся к Холлис. Свет его тени сиял в его глазах, и она знала, что он проверял уровень ее тени. Она сжалась, зная, что он заметит незаконченные чары Призыва и Оков, сбитые атакой ведьмака.

Но Фендрель лишь сказал:

— Вызови остальное. Я посторожу.

Холлис с дрожью кивнула. Она не хотела снова сталкиваться с существом в ней, но подавления уже были ослаблены, и если она не станет действовать, тень вырвется сама. И потом будет сложнее вернуть контроль.

Она вытащила вокос и заиграла Песнь призыва. Закрыв глаза, она вернулась в лабиринт в разуме, стояла у закрытого коридора. Камни, которые она уже убрала, лежали грудой, и тень двигалась, большая и опасная, за оставшейся частью стены.

«С возвращением, маленькая госпожа», — выдохнул странный музыкальный голос.

Холлис знала, что отвечать нельзя. Она двигала пальцами на флейте, играла вариацию Песни оков. Чары снова появились в ее руке нитью магии. Другой ладонью она сжала последний камень и вырвала его со звоном музыки.

Она тут же ощутила прилив силы, сияющие перья бились, сверкая, как ножи. Глаза вспыхнули, пронеслись над головой Холлис, и она пригнулась, уклоняясь от когтей. В физическом мире она заиграла Песнь призыва сильнее и агрессивнее. Ее дух присел и бросил нить магии взмахом запястья.

Нить обвила голую ногу и спустилась по лодыжке. Нога была с когтями как у сокола, которые сжались, борясь, и жуткий вопль тени раздался в коридорах разума Холлис. Она метнула еще нить чар, эта обвила длинную тонкую шею.

Лицо женщины обрамляли перья, и она посмотрела на Холлис, глаза пылали ненавистью. Огромные крылья вместо рук тянулись из плеч существа, многие другие крылья торчали под разными углами. Они хлопали, держали существо в воздухе, и оно полетело к лицу Холлис, пытаясь впиться когтями в ее глаза.

Холлис отскочила в сторону, потянула за две нити оков. Женщина-птица отпрянула, врезалась в стену.

— Подчинись, тень, — прорычала Холлис, — или тебе будет хуже.

Тень поднялась, гневно глядя на Холлис. Эмоция катилась из нее с такой силой, что мир вокруг них потемнел, словно его заполнил черный дым.

Это был не настоящий облик тени. Эти существа были из чистого духа. У них не было физического облика. Этот облик был воображением Холлис, чтобы ее разум мог воспринять это существо в ее теле. Существо было жутким, но не таким странным, как сама духовная реальность, которая трепетала по краям ее зрения, готовая свести ее с ума.

Холлис смотрела на женщину-птицу. Годы тренировок научили ее сосредоточиться на проекции, доверять тому, как разум воплотил ее, а не приглядываться. Многие эвандерианцы сходили с ума за годы от любопытства и попыток понять лучше свою тень.