Песня цветов аконита

— Моя жизнь не принадлежит мне, — ответил Йири.

— А мне не принадлежит твоя почтительность, — усмехнулся Юкиро. — Ты можешь склоняться низко… но тебе все равно.

Он вновь перевел взгляд на любимца.

— Пора дать тебе возможность появиться в Храме. И кое-что показать.

— Кому показать, господин?

— Некоторым особо любопытным.

* * *

Солнце заливало Сиэ-Рэн расплавленным белым золотом, щедро, так, что больно было глазам. Ивовые листья казались позолоченными, а не серебристыми. Светлая одежда придворных лишь подчеркивала сияние дня.

Дочь Благословенного выглядела хмурой. Драгоценное гэри с праздничной пелериной, как раз в цвет ивовых листьев, спрыснутых солнечным золотом, делало ее похожей на куклу из парадного набора игрушек. Высокую прическу Хали украшали хризолиты, такие же камни переливались на плотных манжетах. Легкая вуаль защищала лицо от солнца — но ветер то и дело откидывал ее, открывая плотно сжатый рот и темные глаза. Когда-то Хали огорчало, что она недостаточно красива. Сейчас ей было безразлично. Муж ее остался в Доме-на-реке. Ради мира их связали друг с другом, и на Островке его видеть не хотят. И сама Хали теперь бывает здесь редко. Она тоже теперь не нужна. Только в такие вот дни на виду появляться обязана.

Кайсин и Амарэ ни на шаг не отставали от своей госпожи. Госпожа Кору с мужем стояла среди придворных, но не сводила пристальных глаз ни с Аину, ни с тех, кто ее окружал. Ее острый взгляд подмечал все, что давало повод к размышлениям или сплетням.

Прибыл повелитель с личной свитой. Многих доставили к месту в носилках. Верховые спешились, ступили на белые плиты двора Храма Иями. Один из них мгновенно приковал к себе все взгляды. На нем была светло-серая, почти серебристая, блуза-тэлета — и более темная ханна — ив ней явственно переливался, дышал тот же оттенок ивовых листьев, что был на Юкиро и Хали, менее заметный, но все же бесспорный. Хотя прямых нарушений установленных правил не было, одежда Йири выглядела откровенным вызовом. И этот вызов был делом рук повелителя — двор понимал, что без указания Солнечного подобная выходка означала бы смерть, и очень мучительную. Юкиро решил показать, что ставит своего любимца выше комнатной утвари.

Музыка переливалась — легкая, как солнечный свет

Две женщины, в чьих жилах текла кровь Золотого Дома, были старшими над служителями Храма. Только рожденные с каплей крови Ай-Ти могли исполнять обряды в Храме Сущего и Иями внучки Творца. Одетые с пышностью, они замерли на ступенях, ожидая процессию.

Впереди шли девушки с кувшинам и зеркалами. Они пели. Монахи в желто-бурых одеждах двигались вереницей с растениями в руках — осокой и стрелолистом. В небо выпустили ручного журавля — тэммоку. Светло было на душе. Потом распахнулись двери.

…Он низко склонил голову — впервые заколка схватывала его волосы так, словно у высших; на лицо упала тень. Лодочка замерла в ладонях — казался храмовой статуей. Придворные не осмеливались перешептываться, однако у всех вертелась одна мысль — если Благословенный позволил ему войти в храм среди знати, когда он будет ему ставить сэрэн со свечой на алтарь? После кого? Безумие предполагать, что повелитель, чтящий закон и обычаи, пропустит его раньше людей Первого и Второго Круга — но дальше? Какое место при дворе отведет он своему любимцу?

…Слишком много глаз следят за ним. Нельзя допустить ни одного неверного шага. Плохо, если он оступится или промедлит, — любая неловкость испортит все. А дышать тяжело. Полно, дышит ли он вообще? Лицо ровное, ресницы опущены. Выдержки побольше, чем у иных потомков Солнечного дома. Только вот что дает ему эту выдержку?

Алтарь ждет дара Юкиро. Он зажигает фитилек маленькой свечки — и, развернувшись вполоборота, принимает плетеную лодочку с горящей свечой из других рук — из рук того, кто, склонившись, отступает в тень, не смея подойти к алтарю. Обе лодочки отправляются к порогу Сущего вместе.

На обратном пути Йири пришлось ехать шагом, однако повелителю казалось, что величайшее желание того — сорваться в галоп и умчаться подальше, куда-нибудь в дикую степь, хоть к ри-ю. Впрочем, сегодня у многих были смятенные лица.

Наконец достигли Дворца-Раковины. Повелитель кивком отпустил Йири, и тот просто исчез, никто не успел даже посмотреть ему вслед.

На сегодня — никаких дел.

Юкиро кликнул слугу:

— Пусть Йири придет.

Он уже должен был успеть переодеться. Значит, появится незамедлительно. Что думает он о сегодняшнем дне? Пожалуй, Юкиро хотелось это услышать.

С поклоном вошел Ёши. Еще не старый, он был почти совсем седым, а лицо всегда имело странно смешливое выражение, не соответствующее спокойному и вдумчивому характеру. Не успел ни слова сказать — появился слуга. Он выглядел испуганно.

— Благословенный… Господин Йири просит позволения остаться у себя.

Это было что-то новенькое. Он никогда не проявлял желания уйти или остаться, тем более не позволял себе вообще не явиться на зов. Юкиро даже растерялся на секунду. Потом брови его сдвинулись, он уже хотел отдать приказ слуге, но шепот коснулся его слуха:

— Повелитель, выслушайте меня.