Песня цветов аконита

Боль была всюду — даже сердце болело, словно его придавили огромной плитой. Время от времени Айхо поили чем-то, остальное время он просто лежал, то впадая в забытье, то возвращаясь — и почти не замечал разницы. Везде была тяжесть; то сухость, то вкус крови во рту, цветные колеса, которые крутились над Айхо. Потом его позвали по имени — пеструю карусель разрезал серебряный луч.

— Вы… здесь, — губы едва шевельнулись.

Холодные пальцы касались горящей изнутри кожи. Одной рукой Йири сжал кисть здоровой руки, вторую приложил ко лбу Айхо.

От укуса яссин мало что помогает. В любом случае уже поздно.

…Серебряный луч мерцал слабо, но этого хватало, чтобы приостановить бешеное вращение цветной карусели. «Иди ко мне, — звал этот луч, знакомый голос. — Просто иди ко мне… это лишь тени. Не бойся. Все можно исправить… даже смерть иногда».

Идти было тяжело — куда проще казалось расслабиться, соскользнуть вниз, туда, где мягко, тепло и спокойно. Но голос требовал — и мальчишка, который привык подчиняться, не мог воспротивиться.

Потом пришел сон — тяжелый, как камень. Айхо спал.

* * *

— Он точно не человек, — шептались в стенах дома. — Мальчишка умирал. А господин просто пришел и побыл рядом с ним.

— "Просто побыл"! Он сидел там всю ночь!

— Откуда вы знаете, что он сделал?

— От яда яссин спасения нет.

— Не все умирают. Выживают, случается.

— От укуса полной яда змеи?

— Может, она была больной и слабой, а вовсе не полной яда?

— Все не так, — вступил кто-то. — Этот мальчишка — его. И господин не отдаст его никому. Если Айхо умрет, то лишь по его воле.

— Его собственность? Скажешь, мальчика держит большее, нежели просто приказ?

— Именно. И неважно, хочет ли этого Айхо.

— Покровительство Забирающего Душу — страшная штука, — угрюмо усмехнулся кто-то. — Особенно для того, кому оно оказано… Но пока игрушка не надоест — ей не грозит ничего. Даже смерть оказалась бессильной…

Еще день Айхо был на пороге смерти, но люди знающие были уверены — обошлось. Теперь главное — позволить природе самой позаботиться о своем создании. А уход за мальчишкой был наилучшим.

* * *

— Откуда взялась змея?

— Не знаю.

— Яссин водятся в горах. На равнину они не спускаются. И вряд ли яссин поползет в дом. Ей больше по душе коряги и ветви деревьев.

— Не знаю.

— В самом деле?

— Господин… почему вы не верите мне?

— Актер ты хороший. А лжец никакой. Хорошо. Я узнаю иначе. — И добавил: — Люди, служившие тебе, оба здесь. Никто из них пока не признался — но их и не спрашивали толком. Не до того было. Теперь их допросят по-настоящему.

— Не надо! — отчаянно выдохнув, собрал силы и скатился на пол, простерся перед господином. — Нет… не виноват никто! Я не могу! Я не хочу чужой боли! Лучше меня!

— Прекрати! — неожиданно вскрикнул Йири. — Не смей, молчи! — Лицо исказила мука. С силой сжал пальцы в кулак: — Небо… Не смей!

Потом опустился на пол рядом с мальчишкой. Айхо поднял глаза, полные слез.

— Я не смогу… не хочу! Я всю жизнь дарил людям радость! Не надо — из-за меня…

— Что же, простить?

— Я обещал…

— Ты? А я — нет. Тем более, не дай ты слова, ты бы погиб. Разве не так?

— Не так! Он сначала решил мне помочь, а потом…

— Опять ложь, — устало отозвался Йири. — Я не могу щадить преступников. Тем более тех, кто попробовал взять мое.

— Я не ваш.

— Вот как?

— Все не так, — по лицу катились слезы, но глаза смотрели отчаянно прямо. — Я знаю, это месть лично мне. Только мне. Я знаю кто. Но не скажу. Иначе и он…

— Ему ты тоже пообещал защиту?

— Нет. Но он… не виноват. Он просто не понял…

Йири внезапно поднялся, заставляя встать и юношу; потом спокойным и властным движением уложил его на постель.

— Все. Отдыхай. Хватит безумных вспышек. — Выпрямился, посмотрел сверху вниз. Айхо приподнялся, в напряжении тело:

— Господин… Вы не тронете их!?

— Не трону. — И, помолчав, добавил тихо: — Я жалею не их — твою душу. А я не сумел в свое время…

Айхо сделал движение к нему.

— Лежи. Я ведь могу и передумать.

— Про то, что я не ваш… я совсем другое хотел сказать!

— Ты сказал достаточно. Не бойся, я понял тебя. Ты всего лишь неправильно выбрал слова.

На ладони остался глубокий след — ногти впечатались глубоко. Но Айхо не видел этой ладони.

* * *

— Кто из вас двоих? Ты или другой?

Слуга молчал. Потом хрипло сказал:

— Я, господин.

— Я так и думал, что ты. Слишком уж гладко получилось.

— Вы правы, мой господин.

— Ты поэтому не стал отпираться?

— Нет. Я понял, что умру, когда вез мальчишку сюда.

В голосе была искренность — он и в самом деле не мог рассчитывать на прощение. Слишком велика вина. Да и Айхо лишь чудом не оставил этот мир…

— Чудом… — негромко повторил свою мысль наместник. — Скажи, почему ты помог ему?

— Не знаю. Я могу сейчас найти сотню причин, но в самом деле не знаю. Это было безумие.

— Или же чудо? — уголок рта дрогнул в улыбке. — Может быть, показалось?

— Какая смерть меня ждет?

— А надо знать непременно?

— Нет… наверное, нет.

— Я не скажу, — наместник поднялся. — Не скажу, потому что и сам не знаю. Ты свободен. Иди — только покинь город, как собирался.

Кайки не верил своим ушам.

— Как?! Вы прощаете меня?!