Песня цветов аконита

Айхо соскочил с подоконника и сделал попытку проскользнуть мимо просителя. Тот ухватил юношу за руку.

— Я думал, в тебе есть жалость. Ты можешь вызывать слезы своей игрой, а в груди у тебя — камень!

— Пустите же! — безнадежно дернул рукой.

— Хочешь, тебе заплатят? Сколько ты хочешь за спасение жизни? Больше или меньше, чем тебе платят за твое искусство?

— Не надо! — взмолился он. Человек все еще удерживал за руку, понимая, однако, что цели достиг. Заговорил вкрадчиво, ласково:

— Если угодно, ты можешь покинуть город… Тебе помогут…

— Нет! — впервые слово это прозвучало по-настоящему твердо.

От него требовалось немного — или, напротив, немыслимое — выкрасть печать наместника, чтобы приложить к подложному указу о помиловании. Эта история всколыхнула успокоившийся было город. Крупный чиновник был уличен во взятках и подстрекательстве к срыву работ. Теперь ему с семейством надлежало отправиться в ссылку с глухие районы. А доброжелатели пытались дать возможность виновным, захватив имущество, самим уехать из города.

Всего сутки прошли, и печать оказалась в его руках.

Тяжелая, с тем же знаком, что на кольце Йири, только больше. Спрятал печать под одежду; складки не выдали вора.

То, что Айхо собрался в город, не вызвало подозрений. Сумерки… безлюдное место неподалеку от дома; кругом густые кусты. Заметил стоящего человека, сбавил шаг. Захотелось назад повернуть… но за спиной раздалось чье-то дыхание.

— А! — дернулся было, когда пальцы впились в предплечье.

— Тихо! — чуть горло прижали, провели рукой по одежде, нашарили печать. Вытащили, отпустили. Айхо видел, как из футляра извлекли свитки, приложили печать.

Айхо вскрикнул:

— Не об этом просили! — и попробовал перехватить листы. Его отшвырнули.

— Тихо!

— Отдайте, — прошептал сдавленно, словно на горле была петля.

— Не шуми! — прошипел человек, которого Айхо до сего дня не видел. — Не на базаре лепешку украл.

— При чем тут…

— Чем тише все пройдет, тем лучше тебе же. Что сделаешь? С повинной кинешься? — человек искривил краешек рта. — Ну, иди. Тогда, может, смилуются — шкуру снимут сразу, а не по кусочкам.

Едко говорил, но правду. Соучастник.

Слушая эту речь, мальчишка застыл и смотрел безнадежно. Больше ни о чем не просил.

Шел к дому наместника покачиваясь, словно пьяный, прижимал ладонь к боку, словно без этого печать могла ускользнуть. Мыслей не было. Виновен. Если признаться, умрет… такой смертью, что не пожелать и врагу. Если не признаваться… может, и не узнают ничего. Если повезет. Если дойдет до дома и положит печать на место. Всего-то час прошел, не больше.

А что за бумаги там были… господин умнее мальчишки-актера, он все ловушки преодолел. И сейчас разберется… только Айхо даже намекнуть нельзя на какие-то непонятные письма. Вот как за все хорошее отплатил. А сказать… страшно. Шел, ноги заплетались. Долго шел.

Наконец Айхо оказался подле ворот.

И не видел, что за ним следом скользнула тень, проводила до самой террасы дома.

К тайнику сумел пройти без помех — любимца Йири всюду пропускали, даже в личные покои господина. И там, у стены, не выдержал — подкосились колени, Айхо съежился на полу. Показалось — шаги приближаются, легкие.

Поднялся, спрятал печать — перед глазами пятна радужные и хотелось завыть: вот-вот не сдержится. Чуть не молился уже — да приди же, скажи, что все знаешь — и отпираться не стану, признателен буду до конца дней за то, что избавил от этой ноши!

Скоро и в самом деле появился наместник, удивленно воззрился на актера.

— Что с тобой? Почему ты здесь и в таком виде?

Айхо ему впервые солгал. И в глаза при этом смотрел.

Йири поверил — а с чего бы не верить?

И разрешил уйти.

Этого приказа не отдавал господин — служившие наместнику сами себе приказали. У Скользящих в тени и времени отчитываться, ждать распоряжений — не было.

В тумане летел вороной конь. Наперерез ему из тумана выступили трое верховых. Дорога для гонца закончилась.

* * *

Шинори с коротким поклоном протянул господину запечатанный свиток. Взглянул вопросительно — остаться, уйти?

— Останься.

Йири сломал печать, развернул бумагу. Потом другую.

Прочел с интересом. Сделано грамотно — жалобы, имена, подсчеты. Разбирательства хватит не на один месяц. Давление на чиновников, незаконно присвоенные доходы, сокрытие истинного положения дел от Столицы. И его знаком заверено.

Талантливо, ничего не скажешь.

— Таких бы людей — мне на службу! Работу свою знают. А приходится убирать их с пути. Жаль…

Йири сложил письма — аккуратно, словно готовился отправить. Только печать приложить — и готово. Повернулся к Шинори.

— Знаешь, кто это сделал?

— Айхо, — ни минуты не колеблясь, ответил Шинори. — Его видели. Доигралась птичка.

Йири вскинул на него глаза. Промолчал.

Ниро, который, нарушая все мыслимые для верного слуги устои, подслушивал под дверью, охнул, прикрыл рот ладонью и скользнул по коридору к выходу. Совсем скоро из конюшни вылетела маленькая гнедая лошадка — для другого ее седлали, да Ниро у него повод вырвал.

* * *

— Иди к нему! Сейчас же иди, не жди, пока приведут!